— Ехать во дворец?!
— Э, бек, плохо вы знаете этих людей. Что для них мидость шаха? Им бы только скакать по степи да стрелять из лука в джейранов. Работать не любят, приказам не подчиняются. Слышали, как они обошлись с векилом и сборщиками подати? Так чего же от них ждать?
Шатырбек сделал большой глоток, отставил недопитую пиалу шерапа, сказал уверенно:
— Нет, каким бы гордым ни был этот Махтумкули, он не устоит перед соблазном побывать гостем у самого шаха. И потом…
Он внезапно замолчал, вспомнив о своем давнем правиле не посвящать посторонних в тайны. Хан подождал, не закончит ли гость мысль, понял, что не дождется, и сказал:
— Махтумкули устоит.
— Ладно, — вдруг согласился Шатырбек, — пусть так. И что же думает обо всем этом хан?
Ханали наполнил пиалы, пододвинул к гостю поднос с пловом.
— Надо радоваться, что поэта не оказалось в ауле, иначе вы давно бы уже ехали назад, проклиная свою судьбу…
— Ты не знаешь Шатырбека, — грубо оборвал его гость. — Еще не было случая…
Но Ханали продолжал говорить, словно бы и не слыша его слов:
— …потому что Махтумкули не захочет ехать в столицу и, пока его окружают друзья — гоклены, вам не на что рассчитывать. А шах, я уверен, с радостью увидел бы его скорее мертвым, чем живым.
«О, как он его ненавидит!» — подумал бек и сказал:
— Я рад, что вы так ревностно хотите выполнить волю шаха. Только мне приказано доставить его живым.
— Все равно. Если он вернется в аул, вам его не взять. А по какой дороге он будет возвращаться, это известно. Встретить его в безлюдном ущелье и… — Ханали сделал жест, словно затягивал аркан на шее.
Кровь ударила в голову беку. И как это он, опытный в таких делах человек, доверился бумажке, пусть даже подписанной шахом? Неужели с годами он стал таким, что предпочитает лежание на ковре всему остальному? Нет, хан прав, надо действовать, надо идти навстречу судьбе, а не ждать, пока она вынесет свой приговор.
Шатырбек с неприязнью посмотрел на хозяина. Пусть он не думает, что бек придает большое значение его словам.
— Что же, я подумаю, — лениво потянулся гость. — Вы немного преувеличиваете, хан. Просто, видимо, насолил вам поэт, вот вы и… Спасибо за угощенье, мне пора.
— Куда же вы, бек? — всполошился Ханали.
Он вдруг подумал, что действительно вел себя неосторожно и бек, посланец шаха, невесть что подумает о нем. А ведь достаточно одного его слова…
— Отдыхайте, дорогой гость! Все здесь ваше.
Бек поднялся, отряхнул крошки с колен.
— В народе говорят: «Не задерживай врага, чтобы он не узнал твоей тайны; не задерживай друга, ибо он может опоздать туда, куда стремится». Прощайте, хан, рад был познакомиться.
Глядя из-под руки вслед удаляющимся клубам пыли, Ханали с тревогой думал о том, чем же окончится для него эта встреча…
Заскучавшие от безделья сарбазы спали под навесом, укрывшись кто чем.
Шатырбек отыскал взглядом того, со шрамом, облегченно вздохнул: сарбаз спал на спине, открыв рот, и муха ползла по губе, вздрагивая крыльями от дыхания.
Вдруг сарбаз сдавленно вскрикнул и сел, открыв мутные глаза… Муха лениво полетела над спящими.
Бек усмехнулся.
— Что-то приснилось? Говорят, что трус и во сне видит только страшное.
Сарбаз вскочил, вытянулся перед ним. Шрам на щеке потемнел.
— Я только что видел вас, — хрипло сказал сарбаз, тупо взглянув на бека.
— И что? — усмешка еще не сошла с лица Шатырбека. — Неужели я такой страшный?
— Э, пустяки, сон… — Сарбаз потупился.
— Нет, уж продолжай, раз начал, — нахмурился бек. — Как я тебе приснился?
Сарбаз помолчал, наконец собрался с духом.
— Я видел не вас, извините, — я видел ваши ноги. Они раскачивались на такой вот высоте от земли. А я стоял рядом на коленях, со связанными за спиной руками.
Шатырбек вздрогнул: он боялся разгадывать сны.
— Выходит, меня повесили? — Он не сумел скрыть волнение.
— Да, но… — Сарбаз решил посмотреть ему в глаза. — Но ведь сон всегда надо понимать наоборот.
— Ты хочешь сказать, что это тебя повесят? — зло сказал бек и стегнул плеткой по голенищу пыльного сапога. — Наверное, так и будет. Но это потом. А сейчас поднимай людей, едем на охоту. А молле Давлетмамеду я сам скажу об этом.
Пока ехали степной, еле приметной дорогой, Шатырбек, испытывая непонятное беспокойство, все думал о сне. Кто знает, почему приходят во сне всякие видения? Не аллах ли открывает человеку завесу над его завтрашним днем? И как надо толковать сны?
Говорить с Меченым беку не хотелось, но он все-таки не выдержал, подозвал его к себе.
Вдвоем они ехали несколько впереди отряда, и сарбазы не могли слышать их разговора.
— Я хочу предупредить тебя, — сказал Шатырбек, — чтобы ты не болтал языком где попало. Расскажешь об этом дурацком сне — пойдут ненужные разговоры, кривотолки, а я не хочу этого.
— Понял вас, бек. — Сарбаз склонился к нечесаной гриве коня.
Помолчали.
— Я могу ехать к нашим? — спросил сарбаз.
— Подожди. Это, конечно, глупость, но… ты расскажи все по порядку, как там было, во сне…
В неверных глазах сарбаза на миг блеснуло злорадство.
— Вы, как всегда, правду сказали, бек: глупый сон. Он был какой-то обрывочный, неясный… То мы ворвались во дворец шаха, перебили стражу… Потом я увидел узкий коридор с окнами под самым потолком. Мы повернули вправо и очутились в маленькой комнате, украшенной коврами. Вы сказали нам, что здесь будто бы главный визирь устраивает тайные встречи. Там в углу стояла шкатулка. Вы бросились к ней с криком: «Это принадлежит только мне одному!» Ну, тут началась свалка. Я не знал, что в этой шкатулке, но тоже ввязался в драку. А потом… Потом я увидел раскачивающиеся ноги.
— Ладно, поезжай к сарбазам, — хмуро сказал Шатырбек. — И помни, что я сказал.
Сарбаз придержал коня, отстал.
Все то же неотступное чувство тревоги владело беком. И может же присниться такое! Ворваться во дворец шаха, перебить стражу, затеять драку возле этой шкатулки с золотом…
Вдруг Шатырбек похолодел от внезапной страшной догадки. А откуда сарбазу знать об этом узком коридоре, о тайной комнате, о шкатулке? Он запустил руку под халат, дрожащей рукой нащупал ключ на витом ремешке. Неужели и он бывал там, этот Меченый?
Шатырбек оглянулся. Сарбазы не спеша ехали поодаль, переговаривались, смеялись чему-то. Меченый ничем не выделялся среди них. Убить его? А если он в самом деле бывал в той комнате, если ему предлагали золото и сейчас он где-то под халатом тоже носит ключ от шкатулки?.. Коварен шах!
Шатырбек снова оглянулся. Меченый ехал молча чуть в стороне, видимо высматривая добычу. Вот он что-то крикнул, и сарбазы с гиканьем, образуя широкий полукруг, бросились к холмам. Там мелькнули коричневые спины джейранов. Животные стремительно уходили от погони. Но охотники были опытны. Они гнали стадо к реке, отрезая ему дорогу в степь. Над обрывом джейраны заметались, бросились врассыпную. И тут их стали настигать стрелы. Большинству удалось прорваться в степь, но три джейрана остались лежать на земле, судорожно дергая тонкими ногами. И в свой смертный час они словно бы продолжали бежать от врага.
Сарбазы радовались удаче. Вместе со всеми суетился возле убитых джейранов Меченый.
«Нет, убивать его не следует, — решил Шатырбек. — Надо приглядеться к нему, разгадать его помыслы. Вреда он мне не принесет. По крайней мере сейчас. А там видно будет».
В небольшом ущелье, где из-под земли пробивался родник, Шатырбек разрешил сделать привал. Но коней приказал не расседлывать и выслал вперед дозорных.
Сарбазы разожгли костер, стали жарить джейранов в горячей золе.
Шатырбек прилег на молодой траве в тени раскидистой чинары. Прежде чем уснуть, напомнил:
— Кто бы ни появился, сразу же будите. И чтоб были наготове. Всем языки повырываю, если хоть кого-нибудь упустите.