Минут через десять этот горделиво гарцевавший на белом коне офицер в шляпе с плюмажем и при шпаге в золоченых ножнах, торчавшей из-под прекрасного плаща фландрского сукна, поравнялся с гостиницей. Но ехал он не в гостиницу и потому намеревался уже миновать ее, даже не взглянув на вывеску, ибо, казалось, он думал о чем-то очень важном, когда мэтр Фурнишон, чье сердце сжималось при мысли, что в этот день никто так и не сделает ему почина, высунулся из своей башенки и сказал:
— Смотри, жена, конь-то какой чудесный!
На что г-жа Фурнишон, как опытная хозяйка гостиницы, сразу же нашлась:
— А всадник-то каков, всадник!
Капитан, видимо, неравнодушный к похвале, откуда бы она ни исходила, поднял голову, словно внезапно очнувшись от сна. Он увидел хозяина, хозяйку, их заведение, придержал лошадь и подозвал ординарца.
Затем, все еще сидя на коне, он очень внимательно оглядел и дом, и все что его окружало.
Фурнишон, прыгая через две ступеньки, буквально скатился с лестницы и теперь стоял у дверей и мял в руках сдернутый с головы колпак.
Капитан, поразмыслив несколько секунд, спешился.
— Что, здесь у вас никого нет? — спросил он.
— В настоящий момент нет, сударь, — ответил хозяин, страдая от столь унизительного признания.
И он уже собирался прибавить: “Но это редкий случай”. Однако г-жа Фурнишон была, как почти все женщины, гораздо проницательнее мужа. Поэтому она и поторопилась крикнуть из своего окна:
— Если вы, сударь, ищите уединения, вам у нас будет очень хорошо.
Всадник поднял голову и, выслушав столь приятный ответ, увидел теперь и весьма приятное лицо. Он, в свою очередь, сказал:
— В настоящий момент — да, именно этого я и ищу, хозяюшка.
Госпожа Фурнишон тотчас же устремилась навстречу посетителю, говоря про себя: “На этот раз почин кладет “Розовый куст любви”, а не “Меч гордого рыцаря”.
Капитан, привлекший внимание супругов Фурнишон, заслуживает также внимания читателя. Это был человек лет тридцати пяти, которому можно было дать двадцать восемь — так следил он за своей внешностью. Он был высокого роста, хорошо сложен, с тонкими, выразительными чертами лица. Хорошо приглядевшись к нему, может быть, и удалось бы обнаружить в его величавости некоторую аффектацию. Но величавость — наигранная или нет — у него все же была. Он бросил своему спутнику поводья великолепного коня, нетерпеливо бившего копытом о землю, сказав при этом:
— Подожди меня, а пока меня не будет, поводи коней.
Солдат взял поводья и принялся выполнять приказание.
Войдя в большой зал гостиницы, капитан остановился и с довольным видом огляделся по сторонам.
— Ого! — сказал он. — Такой большой зал и ни одного посетителя. Отлично!
Мэтр Фурнишон взирал на него с удивлением, а г-жа Фурнишон понимающе улыбалась.
— Но, — продолжал капитан, — значит, или в вашем поведении, или в вашем доме есть что-то, отталкивающее гостей?
— Ни того, ни другого, слава Богу, нет, сударь! — возразила г-жа Фурнишон. — Но квартал еще мало заселен, а что касается клиентов, то мы сами разборчивы.
— А, отлично! — сказал капитан.
Тем временем мэтр Фурнишон, слушая ответы своей жены, с важным видом кивал головой, словно подтверждая ее слова.
— К примеру сказать, — прибавила она, подмигнув так выразительно, что сразу стало понятно, кто придумал название “Розовый куст любви”, — за одного такого клиента, как ваша милость, мы охотно отдадим целую дюжину.
— Вы очень любезны, прелестная хозяюшка, благодарю вас.
— Не угодно ли вам, сударь, попробовать нашего вина? — спросил Фурнишон, стараясь, чтобы голос его звучал как можно менее хрипло.
— Не угодно ли осмотреть жилые помещения? — спросила г-жа Фурнишон так ласково, как только могла.
— Сделаем, пожалуй, и то и другое, — ответил капитан.
Фурнишон спустился в погреб, а супруга его, указав гостю на лестницу, ведущую в башенки, первая стала подниматься наверх: при этом она кокетливо приподнимала юбочку, и от каждого ее шага поскрипывал изящный башмачок истой парижанки.
— Сколько человек вы можете здесь разместить? — спросил капитан, когда они поднялись на второй этаж.
— Тридцать, из них десять господ.
— Жаль, но этого недостаточно, прелестная хозяйка. — ответил капитан.
— Почему же, сударь?
— У меня был один план, но, видно, не стоит и говорить о нем.
— Ах, сударь, вы не найдете ничего лучше “Розового куста любви”.