— “Приказываю господину де Луаньяку принять командование над сорока пятью дворянами, которых я вызвал в Париж с согласия его величества.
Ногаре де Л а Валет, герцог д’Эпернон”.
Все, пьяные или протрезвевшие, низко склонились. Только выпрямиться удалось не всем одинаково быстро.
— Итак, вы меня выслушали, — сказал г-н де Луаньяк, — следовать за мной надо немедленно. Ваши вещи и прибывшие с вами люди останутся здесь, у мэтра Фурнишона. Он о них позаботится, а впоследствии я за ними пришлю. Пока все, собирайтесь поскорее: лодки ждут.
— Лодки? — повторили гасконцы. — Мы, значит, поедем по воде?
И они стали переглядываться с жадным любопытством.
— Разумеется, — сказал Луаньяк, — по воде. Чтобы попасть в Лувр, надо переплыть реку.
— В Лувр! В Лувр! — радостно бормотали гасконцы. — Черти полосатые! Мы отправляемся в Лувр!
Луаньяк вышел из-за стола и пропустил мимо себя всех сорок пять гасконцев, считая их, словно баранов. Затем он повел их по улицам до Нельской башни.
Там находились три большие барки. На каждую погрузилось пятнадцать пассажиров, и барки тотчас же отплыли.
— Что же, черт побери, мы будем делать в Лувре? — размышляли самые бесстрашные: холод на реке протрезвил их, к тому же они были большей частью неважно одеты.
— Вот бы мне сейчас мою кирасу! — прошептал Пертинакс де Монкрабо.
X
СКУПЩИК КИРАС
Пертинакс с полным основанием жалел о своей отсутствующей кирасе, ибо как раз в это самое время он: стараниями своего странного слуги, так фамильярно обращавшегося к господину, лишился ее навсегда.
Действительно, едва только г-жа Фурнишон произнесла магические слова “десять экю”, как лакей Пертинакса устремился за торговцем.
Было уже темно, да и скупщик железного лома, видимо, торопился, ибо, когда Самюэль вышел из гостиницы, он уже удалился от нее шагов на тридцать. Поэтому лакею пришлось окликнуть торговца.
Тот с некоторым опасением обернулся, устремляя пронзительный взгляд на приближавшегося к нему человека. Но, видя, что в руках у него подходящий товар, он остановился.
— Чего вы хотите, друг мой? — спросил он.
— Да черт побери, — сказал слуга, хитро подмигнув, — хотел бы сделать с вами одно дельце.
— Ну, так давайте поскорее.
— Вы торопитесь?
— Да.
— Дадите же вы мне перевести дух, черт побери!
— Разумеется, но переводите дух побыстрее, меня ждут.
Ясно было, что торговец еще не вполне доверяет лакею.
— Когда вы увидите, что я вам принес, — сказал тот, — вы, будучи, по-видимому, знатоком, не станете пороть горячку.
— А что вы принесли?
— Чудесную вещь, такой работы, что… Но вы меня не слушаете.
— Нет.
— Почему?
— Разве вам не известно, друг мой, что торговля оружием запрещена королевским указом?
При этих словах он с беспокойством оглянулся по сторонам. Лакей почел за благо изобразить полнейшее неведение.
— Я ничего не знаю, — сказал он, — я приехал из Мон-де-Марсана.
— Ну, тогда дело другое, — ответил скупщик кирас, которого ответ этот, видимо, несколько успокоил. — Но хоть вы и из Мон-де-Марсана, вам все же известно, что я покупаю оружие?
— Да, известно.
— А кто вам сказал?
— Тысяча чертей! В этом не было нужды, вы сами об этом достаточно громко кричали.
— Где же?
— У дверей гостиницы “Меч гордого рыцаря”.
— Значит, вы там были?
— Да.
— С кем?
— С друзьями.
— С друзьями? Обычно в этой гостинице никого не бывает.
— Значит, вы, наверное, заметили, что она здорово изменилась?
— Совершенно справедливо. А откуда же прибыли все ваши друзья?
— Из Гаскони, как и я сам.
— Вы — люди короля Наваррского?
— Вот еще! Мы душой и телом французы.
— А, гугеноты?
— Католики, как святой отец наш папа, слава Богу, — произнес Самюэль, снимая колпак, — но дело не в этом. Речь идет о кирасе.
— Подойдем-ка поближе к стене, прошу вас. На середине улицы нас слишком хорошо видно.
И они приблизились на несколько шагов к одному дому, из тех, где обычно жили парижские буржуа с кое-каким достатком; за его оконными стеклами не было видно света.
Над дверью дома имелось нечто вроде навеса, служившего балконом. Рядом с парадной дверью стояла каменная скамья — единственное украшение фасада.