Скамья эта представляла собою сочетание приятного с полезным, ибо с се помощью путники взбирались на своих мулов или лошадей.
— Поглядим на вашу кирасу, — сказал торговец, когда они зашли под навес.
— Вот она.
— Подождите: мне почудилось в доме какое-то движение.
— Нет, это там, напротив.
Действительно, напротив стоял трехэтажный дом, и в окнах верхнего этажа порою,*словно украдкой, мелькал свет.
— Давайте поскорее, — сказал торговец, ощупывая кирасу.
— А какая она тяжелая! — сказал Самюэль.
— Старая, массивная, такие теперь уже не носят.
— Произведение искусства.
— Шесть экю, хотите?
— Как шесть экю? А там вы дали целых десять за ломаный железный нагрудник!
— Шесть экю — да или нет? — повторил торговец.
— Но обратите же внимание на резьбу!
— Я перепродаю на вес, при чем тут резьба?
— Ого! Здесь вы торгуетесь, — сказал Самюэль, — а там вы давали сколько с вас спрашивали.
— Могу добавить еще одно экю, — нетерпеливо произнес торговец.
— Да здесь одной позолоты на четырнадцать экю!
— Ладно, давайте договоримся поскорее, — сказал торговец, — или разойдемся подобру-поздорову.
— Странный вы все-таки торговец, — сказал Самюэль. — Дела свои вы обделываете тайком, вопреки королевским указам, и при этом еще торгуетесь с порядочными людьми.
— Ну-ну, не кричите так громко.
— О, мне ведь бояться нечего, — повысил голос Самюэль, — я не занимаюсь незаконной торговлей, и прятаться мне незачем.
— Хорошо, хорошо, берите десять экю и молчите.
— Десять экю? Я же говорю вам, что это стоимость одной только позолоты. Ах, вы намереваетесь улизнуть?
— Да нет же, вот ведь бешеный!
— Знайте, что если вы попытаетесь скрыться, я вызову стражу.
Эти слова Самюэль произнес так громко, что уже как бы привел свою угрозу в исполнение.
Над балконом дома, у которого происходил торг, распахнулось маленькое окошко. Торговец с ужасом услышал скрип открывающейся рамы.
— Хорошо, хорошо, — сказал он, — вижу, что мне надо на все соглашаться. Вот вам пятнадцать экю, только уходите.
— Ну и хорошо, — сказал Самюэль, кладя деньги в карман.
— Наконец-то!
— Но эти пятнадцать экю я должен отдать своему хозяину, — продолжал Самюэль, — а мне тоже надо бы что-нибудь получить.
Торговец быстро оглянулся по сторонам и стал вынимать из ножен кинжал. Он явно намеревался уже полоснуть шкуру Самюэля, так что тому никогда не пришлось бы приобретать новую кирасу взамен проданной. Но Самюэль был начеку, как воробей в винограднике: он подался назад.
— Да, да, милейший торговец. Я вижу твой кинжал. Но вижу и еще кое-что: там, на балконе, стоит человек, и он видит тебя.
Торговец, мертвенно-бледный от страха, поглядел туда, куда указывал Самюэль, и действительно заметил на балконе какое-то необычайное существо высокого роста, завернувшееся в халат из кошачьих шкурок: этот аргус не упустил из их беседы ни одного звука, ни одного жеста.
— Ладно уж, вы из меня просто веревки вьете, — произнес торговец со смешком, оскалив зубы, как шакал, — вот еще один экю. Дьявол тебя задави, — прошептал он тихонько.
— Спасибо, — сказал Самюэль, — желаю удачи.
Он кивнул скупщику кирас и, хихикая, удалился.
Торговец, оставшийся один на улице, поднял с земли кирасу Пертинакса и стал засовывать ее в латы Фурнишона.
Буржуа, стоявший на балконе, продолжал смотреть вниз. Когда торговец был поглощен своим делом, он обратился к нему:
— Сударь, вы, кажется, скупаете старые доспехи?
— Да нет же, уважаемый, — ответил несчастный, — тут просто случай такой представился.
— Так этот случай и мне очень подходит.
— В каком смысле, сударь? — спросил торговец.
— Представьте себе, что у меня тут под рукой целая груда старого железа, от которой мне хотелось бы избавиться.
— Я не отказался бы от покупки, но сейчас, вы сами видите, у меня руки полные.
— Я все-таки покажу вам доспехи.
— Не стоит, я истратил все деньги.
— Пустяки, я вам поверю в долг, вы, на мой взгляд, человек вполне порядочный.
— Благодарю вас, но меня ждут.
— Странное дело, ваше лицо мне как будто знакомо! — заметил буржуа.
— Мое? — сказал торговец, тщетно стараясь совладать с дрожью.
— Посмотрите на эту каску, — сказал буржуа, придвигая к себе названный предмет длинной ногой: он не хотел отходить от окошка, чтобы торговец не смог от него улизнуть.