— Значит, все эти люди…
— Завтра же будут моими солдатами.
— Но я думал, что господин д'Эпернон…
— Тсс! Не произносите этого имени и вообще не произносите здесь никаких имен. Навострите уши и закройте рот: этот совет — одна из милостей, которые я вам обещал.
— Благодарю вас, сударь.
Луаньяк отер усы и встал.
— Господа, — сказал он, — раз случай свел здесь сорок пять земляков, осушим стакан испанского вина за благоденствие всех присутствующих.
Предложение это вызвало бурные рукоплескания.
— Они большей частью пьяны, — сказал Луаньяк Эрнотону. — Момент подходящий, чтобы выведать у каждого его подноготную, но времени, к сожалению, мало. — И, повысив голос, он крикнул: — Эй, метр Фурнишон, удалите-ка отсюда женщин, детей и слуг!
Лардиль, ворча, поднялась с места, она не успела доесть сладкого.
Милитор не шевельнулся.
— Ты что, не слышишь? — спросил Луаньяк тоном, не допускающим возражения. — Ну, живо на кухню, господин Милитор!
Через несколько минут в зале остались только сорок пять сотрапезников и господин де Луаньяк.
— Господа, — обратился к ним последний, — каждый из вас знает, кем он вызван в Париж, или же догадывается об этом… Ладно, ладно, не выкрикивайте имен: вы знаете, и этого достаточно.
В зале послышался одобрительный шепот.
— Итак, вы явились сюда, чтобы повиноваться этому человеку. Признаете вы это? — спросил Луаньяк.
— Да, да! — закричали все сорок пять. — Признаем!
— Для начала, — продолжал Луаньяк, — вы без лишнего шума оставите гостиницу и переберетесь в предназначенное для вас помещение.
— Для всех нас? — спросил Сент-Малин.
— Для всех.
— Мы все здесь на равных началах? — спросил Пардикка, стоявший на ногах так нетвердо, что ему пришлось обхватить за шею Шалабра.
— Да, вы все равны перед волей своего повелителя.
— Простите, сударь, — прошептал, вспыхнув, Карменж, — но мне никто не говорил, что господин д'Эпернон будет моим повелителем.
— Да подождите же, буйная вы голова!
Воцарилось настороженное молчание.
— Повторяю, вы все явились сюда, чтобы повиноваться, — сказал Луаньяк. — Итак, слушайте письменный приказ. Я попрошу вас прочитать его вслух, господин Эрнотон.
Эрнотон медленно развернул пергамент и громко прочел:
— «Приказываю господину де Луаньяку принять командование над сорока пятью дворянами, которых я вызвал в Париж с согласия его величества.
Все, пьяные или протрезвевшие, низко склонили головы. Только выпрямиться удалось не всем быстро.
— Вы слышали? — спросил господин де Луаньяк. — Вы последуете за мной немедленно. Багаж и прибывшие с вами люди останутся здесь, у метра Фурнишона. Он о них позаботится, а впоследствии я за ними пришлю. Собирайтесь поскорее: лодки ждут.
— Лодки? — повторили гасконцы. — Мы, значит, поедем по воде?
И они стали переглядываться с жадным любопытством.
— Разумеется, — сказал Луаньяк, — по воде. Чтобы попасть в Лувр, надо переплыть реку.
— В Лувр! В Лувр! — радостно бормотали гасконцы. — Черт возьми! Мы отправляемся в Лувр!
Луаньяк вышел из-за, стола и пропустил мимо себя сорок пять гасконцев, пересчитав их, словно баранов. Затем он провел их по улицам до Нельской башни.
Там их ожидали три большие барки.
— Что же, черт побери, будем мы делать в Лувре? — размышляли самые бесстрашные; холодный речной воздух отрезвил их, к тому же они были большей частью неважно одеты.
— Вот бы мне сейчас мою кирасу! — прошептал Пертинакс де Монкрабо.
X. Скупщик кирас
Пертинакс с полным основанием жалел о своей отсутствующей кирасе, ибо как раз в это время он через посредство странного слуги, так фамильярно обращавшегося со своим господином, лишился ее навсегда.
Действительно, едва только госпожа Фурнишон произнесла магические слова «десять экю», как лакей Пертинакса устремился за торговцем.
Было уже темно, да и скупщик железного лома, видимо, торопился: когда Самюэль вышел из гостиницы, он уже был далеко.
Лакею пришлось окликнуть торговца.
Тот с некоторым опасением обернулся.
— Что вам надобно, друг мой? — спросил он.
— Хотел бы обделать с вами одно дельце, — сказал слуга, хитро подмигнув.
— Ну, так давайте поскорее.
— Вы торопитесь?
— Да.
Ясно было, что торговец не вполне доверяет лакею.