У Виктора в кармане заиграла мелодия.
– Я тебе скажу, что ты… – Он поднес трубку к уху. – Да, Серега… По «Вальтеру», конечно! А ты по чему диктовал?.. При чем здесь «ТТ»?.. А у «Вальтера» какой? – Виктор выдернул из рук Киры фотографию. – Четырнадцать… так… девяносто семь… так… двадцать один… – Он нажал «отбой» и устало опустил руки.
– Ну что? – Кира торжествовала.
– Откуда у тебя этот снимок? – Кошкин прищурился. – Ты держала в руках пистолет?
– Эта фотография – увеличенный на компьютере и распечатанный кадр из фильма «Сорок третий номер», – с расстановкой произнесла она. – И я это могу доказать.
Виктор нервно вытер ладонью лицо.
– А это значит… – Он растерянно повертел в руках снимок. – А это значит…
– Это значит, что и орудие убийства, и сама убийца находятся по ту сторону экрана, – закончила за него Кира.
– Я в это ни за что не поверю, – помотал головой Виктор. – А следователь и подавно. Знаешь, что здесь не клеится? Ствол-то существовал реально! И даже оставил след в нашей картотеке!
– Но ведь и мама моя существовала реально! – запальчиво возразила она. – И тоже оставила след в вашей картотеке. Пойми: таинственный и неизвестно откуда взявшийся фильм – точное описание происшедшего с ней. А женщина, похожая на меня, – моя мать! Вот почему я сказала, что убийцу никто не найдет!
– Выходит, ты допускаешь, что мамаша твоя настолько кровожадна, что способна стрелять в затылок ни в чем не повинным людям?
Кира закусила губу.
– Ты попал в точку, – тихо сказала она. – Это единственное, что не укладывается у меня в голове. Мамин образ… Ее письма…
– А у меня это далеко не единственное, что не укладывается в голове! – перебил Кошкин. – Здесь все от начала и до конца – бред! Нелепость! Фантасмагория. Вот смотри, – он извлек из кармана маленький целлофановый пакет. – Это мой сюрприз Щеглу. Здесь три билета в кинотеатр «Каскад»…
– Почему три? – поинтересовалась Кира.
– Потому что три убийства, – просто ответил Виктор. – А ты не знала? – Он внимательно посмотрел ей в глаза.
– Н… нет. Я знаю только о двух.
– Последнее было совершено вчера вечером.
У Киры опустились руки.
– Мне никто не поверит! – она чуть не плакала. – Завтра твой Щегол вызовет меня на очную ставку – и конец. Третий эпизод, третий свидетель… Меня арестуют, Витя!
– Тем более дослушай, – невозмутимо продолжал тот. – У следователя наверняка возникнет вопрос: почему, Кира, вы столь избирательны в выборе жертв? Заранее обдумай, что ответить.
– Ты издеваешься?
– Взгляни, – Виктор достал из пакетика билеты. – Один и тот же фильм, один и тот же сеанс, только даты разные… А теперь посмотри на место! Одно и то же на всех билетах!
– Сорок три… – пролепетала Кира.
– Я проверил: кресло под номером сорок три – единственное в зале. Оно есть только в седьмом ряду – он самый длинный.
– А это значит… – теперь и она растерянно моргала. – Это значит…
– Ничего это не значит! – буркнул Виктор. – Полная туфта. Еще одна мистическая загадка. Твоей мамаше, или кому там еще… не по нраву зрители, оказавшиеся на сорок третьем сиденье. Она их вылавливает по одному, говорит, мол, твой номер сорок три, уважаемый? Тогда получи пулю. Щегол будет в восторге!
– Что мне теперь делать? – У Киры на глазах выступили слезы. – И что собираешься предпринять ты?
– Что тебе делать – не знаю, – честно признался Виктор. – Езжай домой и никуда не выходи по вечерам. Хоть какое-то алиби. А мне сегодня предстоит поход в кино…
– Что? – она не верила ушам.
– Последний сеанс. Сорок третье место…
Дома на пороге ее встретил отец. Он нервно поглаживал усы, как делал всегда, когда был чем-то встревожен или расстроен.
– Мне нужно поговорить с тобой, девочка…
– Пап… – она бросилась ему на шею и, уже не сдерживая себя, разрыдалась.
– Знаю-знаю, – он гладил ее по волосам. – Нелегко тебе сейчас, родная.
– Я не понимаю ничего, – всхлипывала Кира. – Я не знаю, что мне делать. Происходит что-то чудовищное и необъяснимое. Помоги мне, папа!
– За этим я здесь. – Он взял дочь за плечи и заглянул ей в глаза. – Я появился в твоей жизни, чтобы оберегать тебя от невзгод. Вместе мы найдем выход из любого положения. Ты верь мне…
Они прошли в гостиную, Кира привычно бросила сумку на стул, а папку положила аккуратно на телевизор, рядом с фотографией. Женщина в белом платье по-прежнему грустно смотрела со снимка на мужа и дочь. Казалось, стоит только очень сильно захотеть, и она шевельнется, вздохнет и произнесет наконец что-то очень важное. Кире сейчас, как никогда, нужны были эти слова.