Выбрать главу

Корреспондент рассказывает об отваге и мастерстве воинов Донского фронта. Они разгромили такие сильные узлы сопротивления, как Кузьмичи, совхоз «Опытное поле», разъезд Древний вал. Немецкое командование укрепило пехоту танками, артиллерией, обозниками, солдатами и офицерами тыла. Потери противника столь велики, что состав обороняющихся ежедневно почти полностью менялся. И вновь, как уже не раз бывало, гитлеровцы пошли на обман. Группа солдат и офицеров направилась с белым флагом к позициям наших войск. Огонь прекратился. Однако, не доходя до боевых порядков, вражеская группа залегла и открыла огонь из автоматов. Показались и четыре танка. За коварство враги были наказаны: артиллерийский дивизион капитана Белецкого полностью уничтожил эту группу и сжег танки.

«По дорогам, — заключает спецкор, — валяются сотни вражеских трупов, множество брошенных орудий и другой военной техники. Понуро, подняв воротники шинелей, бредут на сборные пункты пленные немцы. Слышен грохот орудий. Теперь наша артиллерия ведет огонь с двух сторон по оказавшимся в окружении двум разрозненным группам немцев. Наши штурмовые группы выбивают врага из занятых ими зданий».

Сообщения спецкоров дополняются многочисленными снимками фоторепортеров Олега Кнорринга и Александра Капустянского. Здесь и картины уличных боев, наши пушки и минометы, ведущие огонь по противнику, наступление пехоты, разбитая и захваченная боевая техника — танки, орудия, автомашины — и длинные колонны пленных. Словом, разгром врага, так сказать, в «натуральном» виде.

Сегодняшним событиям в Сталинграде посвящена и статья Ильи Эренбурга. Перечитав ее, вспомнил, как мы колдовали над ней. В рукописи были слова, дающие оценку битве: «Сталинград — это перелом. Я уверен, что Сталинград будет упоминаться в учебниках как перелом войны». Статья так и называлась «Перелом».

Это слово заставило задуматься. Оно заключало в себе и оценку нашей победы, и перспективу войны. В самые трудные дни нас не покидала вера, что в конце концов наступит перелом в войне. Но одно дело — общая перспектива, другое — как конкретно развернутся события после Сталинграда. Правильно ли назвать Сталинград переломом в войне? Было о чем подумать. Обратился за советом к генштабистам. Они не решились дать определенный ответ. Обратился к своему непосредственному начальнику А. С. Щербакову. «Не слишком ли категорично? Не рано ли говорить об этом? Не лучше ли обождать официальных документов?» — услышал я осторожные советы.

Долго мы с Эренбургом рядили-судили и вместо слов «перелом» написали «Сталинград — важнейший этап войны». Все последующие месяцы я внимательно вчитывался в официальные документы: появится ли слово «перелом»? И только в ноябре сорок третьего года оно было узаконено в докладе Сталина. А после войны историки спорили, какие события следует назвать началом перелома, какие — переломом и какие — коренным переломом.

Последующие события показали, что Эренбург тогда, в дни завершения Сталинградской битвы, был близок к истине. Кстати, на этот раз Илья Григорьевич не вступил почему-то со мной в «драку», как он это постоянно делал, отстаивая свою формулировку. А жаль! Быть может, я тогда тоже уступил бы ему…

На газетных полосах немало сообщений и об ударах, нанесенных нашими войсками по врагу на других фронтах. Мы полностью овладели Воронежем, о чем сообщил наш спецкор Савва Дангулов. А через несколько дней пришла телеграмма Военного совета 60-й армии, освобождавшей Воронеж, — испрашивали мое согласие на награждение Дангулова орденом. Из скупых телеграфных строк я узнал о находчивости и мужестве корреспондента. Позже мне стали известны и подробности.

По пути к Воронежу ночью, в обильный снегопад забрели в балку трое наших корреспондентов — Савва Дангулов, Михаил Тихомиров и Георгий Ратиани. Ночь ветреная, морозная, а балку завалило снегом чуть ли не по самые края. В этом овраге в снегу застрял артиллерийский полк. Видно, артиллеристы спешили на помощь нашим войскам и с ходу врезались в балку. Врезались настолько прочно, что успели свыкнуться с мыслью остаться там до рассвета. Очевидно, сказалась и крайняя усталость, одолевшая бойцов, — дело было около полуночи. Артиллеристы сидели со своей техникой в балке даже не потому, что не хватало сил вытащить пушки из снеговой пучины или тем более не хватало храбрости осуществить это. И сил, и храбрости у них было не меньше, чем у корреспондентов. Единственное, в чем нуждались артиллеристы, это в своеобразном психологическом толчке, чтобы двинуться вперед. И вот Дангулов и его товарищи, люди беспокойные и настойчивые, подняли уснувших людей и, внушив им, что опасность близка, заставили вызволить технику из балки, при этом сами всю ночь работали рядом с артиллеристами, пробиваясь через снежные заносы. Наши части, получив подкрепления, отразили контратаки противника и двинулись вперед. Дангулов был с танкистами, первыми ворвавшимися в Воронеж, и написал об освобождении города.