И, наконец, нижние конечности, ноги — важнейшая деталь плоти, соединяющая человека с землей и одновременно несущая, двигающая все тело целиком. Поэтому и название ноги, нога: НО, НЯ, НЫ — я, мой, мне, меня, буквально двигающие меня (ГА — движение). Кисти рук, в частности ладони, и поверхность стоп ног — это в буквальном смысле открытая часть мозгов: нервные окончания напрямую связаны со всеми его областями. Под вопросом остается обоняние, однако и тут есть возможности определять запах по ассоциативному ряду. Говорят, можно оттренировать способность через осязание определять запахи.
К подобным экспериментам я отношусь прохладно, считаю, без особой нужды не следует искушать и так перегруженное подсознание, особенно у современного человека, от условий существования получающее некое раздвоение. Мы думаем и делаем одно (чаще по принуждению), но подсознательно стремимся совсем к другому и жить хотим вообще по третьему сценарию. Отсюда возникают все модные ныне болезни психики: вялотекущая, неосознанная неудовлетворенность, чувство несамореализованности, депрессия, пессимизм и патологический, циничный нигилизм. Кстати, два последних не признак большого ума — симптомы деградации личности. Нужно ли усугублять это «лишними», неприменимыми практиками? Особого толку не будет, только мозги свернете набекрень.
Если жизнь прижмет, необходимые способности возникнут сами и без особого напряжения. Когда я заблудился в пещерах, за первые несколько суток разбил себе все — голову, лицо, руки, колени и голени. Кто бывал в диких карстовых пещерах, тот знает, как это — передвигаться на ощупь в абсолютной тьме, по конусной подошве в завалах, с неведомой кровлей. Фонарик сдох, скоро истерся и кремень в зажигалке (кстати, искры освещают хоть на мгновение, но ярко). Потом как-то само собой начал чуять все преграды впереди, просто шел с вытянутыми вперед руками и будто щупал ногами пространство. Но, как только начинал задумываться, почему это так происходит, либо привыкал и вел себя самоуверенно, мгновенно терял «зрение». Надо
было ни о чем не думать и все время «прислушиваться» к своим рукам и, главное, к ногам.
И только раз эти «глаза» подвели по причине того, что нетолстый сталактит угодил между рук и я с размаху треснулся лбом о конец каменной сосульки — искры полетели. Думал, третий глаз открылся, и теперь эта способность у меня навсегда, но в пещерах я ослеп (панувеит), полтора месяца был полностью незрячим. И даже по прямым коридорам клиники ходил с опаской, спотыкался, держался за стенки.
Однако совершенно уверен: случись острая необходимость, и все опять повторится.
Потому что тогда включатся 97% «пустых», якобы не задействованных клеток мозга, позволяющих видеть не только глазами...
Сердце. Урок тридцать третий
Наш язык, как завзятый старатель, все свое существование занимается тем, что отмывает от пустой, легкой породы черный песок — шлих, в котором как раз и остаются золотые песчинки слогокорней либо самородки целых слов. И если уж следовать приискательской терминологии, то и сам шлих, тяжелая фракция, хоть и черная, невзрачная на вид, однако обладает ценностью ничуть не меньшей, а то и большей, чем золото (платина, вольфрам, касситерит и др). Физика тут стара, как мир: все легковесное смывается водой и временем, на дно оседает и накапливается лишь то, что имеет большой удельный вес. Дар Речи формировался точно таким же образом, поэтому в нем и отшлиховалось все самое ценное и вечное, в частности такие неуловимые фракции, как философия и психология давно минувших эпох.
И это единственный источник, из которого можно почерпнуть знания о миропредставлении наших пращуров, извлекая мысль, когда-то заложенную в слово.
Пример тому — сердце. Этимология проста и, думаю, на тридцать втором уроке доступна каждому: середа, среда, середина. То есть центр всей человеческой плоти, на первый взгляд, всецело повинующийся мозгу. Да, я много слышал свидетельств, будто есть на свете йоги, способные управлять сердцебиением, замедлять, останавливать его, как незабвенный граф Калиостро. Однако ни один свидетель не мог указать на конкретного, а будто где-то слышал, читал или ему «открылось». И даже если указывали, то йог был не в той форме или не хотел демонстрировать, хотя будто вчера еще делал это в лёгкую, или ему что-то мешало (отрицательная энергия пространства, время дня) ... — в общем, как плохому танцору. Я допускаю, что это возможно, однако, пока сам руками не пощупаю, ничего сказать не могу.
Но скажу другое: работой сердца в какой-то степени все-таки управлять можно, и только в исключительном случае, когда вас переполняет чувство любви, страха или горя. От любви оно трепещет и подпирает горло, от страха уходит в пятки, от горя лопается. Все бы казалось так, но все эти чувства все равно продиктованы его Величеством Мозгом, причем все они возникают внезапно, неосознанно и необъяснимо с точки зрения здравого рассудка. Ну что с нами происходит в тот миг, когда мы в толпе, мельком, вдруг увидели взор красной девы, который потом из головы не идет, перед глазами стоит? Заставляет трепетать сердце и всюду ходить, искать, иногда многие годы? И клясть себя, что сробел тогда...
Слово сердце, не в пример мозгу, проникло буквально во все сферы жизнедеятельности человека и в его восприятие окружающей среды, вещей и предметов. У дерева — сердцевина, в некоторых случаях со схожей функцией — переносить сок; (кровь) к листве и цвету; для нас очень важна среда обитания. Человек когда-то обнаружил даже середину Земли и назвал море Средиземным, правда, потом оказалось, что это не так. Когда мы чем-то не удовлетворены, то сердимся, серчаем, когда хотим поспать в тепле, норовим оказаться в середке-, еще меряем среднюю температуру по больнице, получаем средний результат на соревнованиях и та, и т.п. Но самое неожиданное, загадочное использование этого слова принадлежит Великому князю Святославу. «Не любо мне сидеть в Киеве, — сказал он. —Хочу жить в Переяславце на Дунае — там середина земли моей, туда стекаются все блага...».
Далее и цитировать не хочется, ибо ну никак не увязывается образ героя с меркантильными купеческими объяснениями, каковы эти блага Блистательный победитель Хазарии, с которой воевали все воинственные народы того времени и победить не могли, внук доблестного варяга Рюрика-сокола и чтоб опустился до мелочных подсчетов золота, тряпья, вина и прочего бытового мусора? Князь, сказавший речь, пронзившую тысячелетия и ставшую девизом русского воинства «Да не посрамим земли Русской, но ляжем костьми, мертвые сраму не имут...».
И чтобы после этого перечислял виды внешторговского барахлишка?
Но все же его утверждение серединой 3емли захудалою, заштатного Переяславца супротив богатейшего в ту пору Киева выглядит, по меньшей мере, странно.
Переписывая из более старого источника историю Святослава, составитель летописи явно хотел объяснить современнику, отчего это князь вдруг сделал такой неожиданный выбор. (Отзвук этого слышится в стуке петровского топора, прорубающего окно в Европу.) В голове летописца никак не укладывалась княжеская блажь, психология поведения героя, и, как человека творческого, я автора понимаю. Но, возможно, и знал лукавый, в чем суть, однако же норовил скрыть от потомков устремления Великого князя Руси создать славянскую империю, освободив народы от влияния имперской, христианской Византии.