Ходят, переливаются.
Стал упругим,
Стал мягким жесткий гранат.
Все тише, все чутче ладони рук:
Надо следить, чтоб не лопнул вдруг —
Это с гранатом случается.
Терпенье и нежность — прежде всего!
Верхние зерна — что?!
Надо зерна
Суметь
Достать в глубине,
В середине размять их здорово…
И прокусить кожуру,
И ртом
Глотками сосущими пить потом,
В небо подняв драгоценный плод
И
Запрокинув голову!
1960
«Вот с этой женщиной я долго целовался…»
Вот с этой женщиной я долго целовался.
Я целый день с ней жадно целовался.
И вот живу. И вот гляжу, скучая,
На небо в однотонных облаках.
А на душе пустынно и неярко,
Как будто я совсем не целовался.
И пресно. И умыться не мешало б.
А душу сполоснуть горячим спиртом,
Граненый опрокинувши стакан.
Вот с этой женщиной мы шли вечерним лесом,
Я за нее руками не хватался.
Я с ней совсем-совсем не целовался,
Лишь на руках пронес через ручей.
Она ко мне доверчиво прильнула,
В мои глаза туманно заглянула
И щеку мне дыханьем обожгла.
И вот живу. И грудь полна восторга,
И легкое кружение, как будто
Я выпил спирт и тут же захмелел.
А на щеке горячее дыханье
Еще живет… Боюсь рукой коснуться,
Чтоб не стереть его, не уничтожить.
Так что ж такое женская любовь?..
1960
Облака
Сколько их пролетело за сорок-то дней,
Облаков над нашим селом!
Над селом, над бугром, над зеленой землей,
Над полями, где рожь,
Над садами, где яблони,
Над картошкой,
Над гречей,
Над клеверами,
Над гороховыми,
Над льняными полями —
Облака… облака… облака…
Не хватает им музыки полковой,
Барабана, кидающего в озноб,
Ибо ветер — полководец всех облаков —
Развернул их могущественно, как войска.
С дочкой смотрим мы вверх
С зеленой земли
На белые цепи,
На цепи полков,
На цепи без края и без конца,
На цепи штурмующих синеву облаков,
Белых, но с легким налетом свинца.
— Папа, угадай, а почему облака
Не бывают из молока?
— Потому, что для этого было бы нужно
Очень много вкусного молока.
И к чему? Хорошо, если б были они
Из простой, из прохладной воды дождевой.
Из золотой прозрачной воды.
Вся б трава напилась, все б цветы напились,
Все б грибы напились, колоски б налились.
И картошка,
И греча,
И клевера,
Ну а также леса и сады.
Но который уж день над землей облака
И не из воды, и не из молока —
Совершенно бесплодны,
Совершенно пусты
Облака… облака… облака…
— Папа, а видишь, за тем леском
Стало черным-черно?
Наверно, дождик сейчас придет
Из золотой, из прозрачной воды,
Чтоб трава напилась, чтоб цветы напились.
Чтоб грибы напились, колоски напились,
И картошка,
И греча,
И клевера,
Ну а также леса и сады.
— Что ты, девочка! Туча-то, видишь, где?
Там, куда летят облака.
Ветер ее далеко унесет,
Ветер ее в клочки разорвет.
Разве может туча встречь ветра идти?
Нет сюда этой туче пути.
Видишь, движутся к ней, окружают ее, как войска,
Облака… облака… облака…
А сосед проходил — закурить не прочь.
Да и выпить тоже всегда не прочь.
Встанет,
Взглядом прищуренным взглянет
И прикинет точно,
Как метром:
— Ты девчонке голову не морочь.
Разве не видишь — гроза идет?
Туча-то эта, что за леском,
Идет со своим ветром!
— Как же так?
Как же может такое быть?
Как же может туча встречь ветра плыть,
Против ветра встать,
Белый фронт прорвать
И господствовать в небе?
Где там!..
— А я говорю, что ей наплевать,
Сейчас придет и начнет поливать.
И-де-ет
Со своим ветром!
Еще спину щекочет горячий зной.
Пылью еще порошит, как золой,
А в лицо уж летит прохлада.
Все кипит вверху, как в большом котле,