В себя ее привела резкая боль. Словно ушат холодной воды на голову вылили. Она дернулась всем телом, пытаясь высвободиться, и услышала успокаивающий Женькин голос: «Малыш, потерпи чуть-чуть, тебе сейчас станет легче. Потерпи, маленькая моя, я знаю, что больно, но ничего не поделаешь, так всегда бывает в первый раз. Постарайся расслабиться и ничего не делай. Сейчас все пройдет».
Она глубоко вздохнула и попыталась расслабить свои напряженные мышцы. Не сразу, но это получилось. Женька в это время нежно гладил ее по голове и шептал на ухо всякие смешные глупости, мешая Ксюшиному сознанию зациклиться на своих ощущениях. Он сразу почувствовал тот момент, когда она перестала отстраняться от него как источника боли, и осторожно начал двигаться внутри ее. Ксения не поддержала его встречными движениями, но в данный момент Женька этого от нее и не ждал. Когда он почувствовал, что больше не в силах сдерживаться, он вышел из Ксюши и излился жемчужной влагой на уже безвозвратно загубленную постель. Потом он перевернулся на бок и погладил Ксению по голове.
— Ну что, мышонок, поздравляю, ты стала женщиной!
— Спасибо, хотя не знаю, когда захочу в следующий раз этим заняться.
— Так больно было?
— Да нет, скорее неприятно. Мне так понравилось, когда ты меня гладил, ласкал, а вот остальное…
— Ничего, не бойся, в первый раз мало кому нравится, ты не исключение. Вот войдешь во вкус — тогда держитесь, бедные собратья-мужики, скольким ты голову вскружишь, подумать страшно!
— Да ладно тебе, «голову вскружишь». Я, может быть, теперь от вашего брата буду на расстоянии пушечного выстрела держаться!
— Ню-ню, свежо преданьице, да верится с трудом… Поживем — увидим.
После этого вечера Ксюша с Женькой виделись редко, да и то в основном на танцах. Ксения готовилась к выпускным экзаменам в школе, Женька мотался по своим делам, а весной его забрали в армию. На проводах он отозвал Ксюшу в сторону и сказал: «Не вздумай меня дожидаться. Я не твой парень, а ты не моя девушка. Мы нравимся друг другу, но не более, семьи нам создавать еще рано, а тебе еще гулять и гулять. Буду очень рад, если напишешь мне пару строчек, пока буду служить, расскажешь, что прекрасного в мире творится да у тебя на личном фронте происходит. И знай: будет нужен мужской совет — можешь ко мне обратиться, я тебе всегда помогу».
Ксения изредка писала Женьке в армию, еще реже получала от него ответные весточки, и никогда они не напоминали друг другу о том, что произошло между ними тем декабрьским вечером.
Ксения зябко поежилась, огляделась вокруг. Большой город вокруг нее затих, объятый сном. Разъехались по депо последние трамваи, тишину улиц нарушали лишь случайные автомобилисты. Сорока поднялась, спрятала замерзшие ладошки в карманы куртки и побрела на негнущихся ногах домой. Было, наверное, около двух часов ночи. Через месяц после того, как Женька ушел в армию, она на весеннем туристическом слете познакомилась с Олегом. Олег. Такое знакомое и такое чужое имя. Человек, которого она любит и которому, кажется, нет до этого никакого дела.
Так, не поднимая глаз с асфальта, покрытого мерзлой ледяной корочкой, она и дошла до своего подъезда, где попала в знакомые объятия.
— Я так за тебя беспокоился! Прости, я наговорил тебе много лишнего. Извини меня, не думал, что ты так остро на все отреагируешь. Но ты тоже должна меня понять! Эта дурацкая статья, твое кокетство с Вадимом. Я потом уже понял, что ты просто перебрала спиртного. И вообще, уйти бродить по ночным улицам неизвестно куда — это же опасно, черт побери! Когда я сообразил, что к чему, было уже поздно, ты исчезла. Я пробежался по окрестностям, дошел до метро, потом вернулся обратно. Потом сидел здесь у подъезда, выкурил почти пачку сигарет, а тебя все нет и нет. Я уж подумал, что ты поехала к своим родителям, хорошо, что решил на всякий случай подождать еще полчаса. Тут и ты идешь, как привидение.
Под эту болтовню Олега они дошли до квартиры, разделись в полутемной прихожей. Ксения сбросила с ног холодные кроссовки и, едва войдя в их с Барсом комнату, сразу же упала на кровать под теплый шерстяной плед, В эту ночь она была даже рада тому обстоятельству, что Олег никогда не любил спать обнявшись и вполне серьезно делил кровать на свою и ее половину, не позволяя ей даже во сне закатываться на его территорию. Сейчас она была просто физически не способна делить свою постель, свое личное пространство с человеком, так жестоко обошедшимся с ней, пытавшимся растоптать в ее душе все светлые воспоминания о мужчине, который познакомил ее с физической стороной любви и сделал все возможное, чтобы первый опыт не слишком разочаровал ее.