Домой Ксения вернулась на четвертые сутки. Барс был дома. Еще не дав ей как следует раздеться, он язвительно спросил:
— Ну и где ты шлялась все это время? Я тут с ума сошел, обзвонил всех, даже твою Майку достал — никто не в курсе, где ты находишься. И как это назвать?
— А моей маме ты позвонить не догадался?
— Представь себе, догадался. Только толку чуть. Никто трубку не берет. Так, может быть, ты мне все же соизволишь ответить, где ты пропадала?
— Тетя Оля погибла. Я только что с похорон. Извини, за всеми этими делами даже из головы вылетело тебе позвонить. По правде говоря, я до сих пор в себя не пришла. В меня валерьянки влили столько, что таким количеством можно слона с ног свалить. А мама, наверное, просто телефон отключила, вот никто тебе и не отвечал. Извини, я действительно не права. Мне сейчас очень плохо, не спрашивай меня ни о чем, пожалуйста. Я потом с тобой обо всем поговорю.
— Ну ладно, проходи. Только если есть захочешь, то сама готовь. Меня мать покормила. Кстати, она очень интересовалась, где ты пропадаешь.
— Ну так объясни ей.
— Сама и объясняй. Я и так тут в эти дни театр мимики и жеста устраивал, тебя отмазывал.
— Меня?
И тут Сороку охватил дикий хохот. Она смеялась так, что все домочадцы выползли из своих комнат, чтобы посмотреть, что же такое здесь происходит.
— Лапушка, меня отмазывать не надо! Лучше себе легенду покрасивее придумай, почему ты от жены гуляешь.
— Если гуляет, значит, ты сама виновата! Лучше надо было за мужем ухаживать! — подала голос Маргарита Петровна, грудью вставшая на защиту сына.
— Куда уж лучше? Кто-нибудь мне ответит, а?
— Ксения, прекрати истерику! Похороны всегда тяжело переносятся, но это не повод закатывать скандал перед всеми домашними. Пойдем в комнату, там все и обсудим, — попытался встать между женщинами Олег.
— Никуда я с тобой не пойду! Я здесь чужая. Чужая была, чужая и осталась. Если что-то захочешь мне сказать, ты знаешь, где меня найти. А здесь я больше жить не буду!
— Вот и проваливай! Скатертью дорога! Ишь, моду взяла орать на мужа. Ее, как щенка шелудивого, с улицы подобрали, отмыли, в дом привели, а ей, видишь ли, все не по нраву! — Это уже включилась в перепалку бабушка Барса. Старушка вся подобралась, зажав в руке свою клюку, и с горящими глазами начала размахивать ею перед носом Ксении.
— Да заткнитесь вы все! — заорал Барс. — Ксения, хватит выставлять меня дураком перед родителями! Иди в комнату. А вас, — обратился он к домашним, — я попрошу не лезть со своими комментариями. Моя семья — это мое личное дело, так что оставьте нас в покое, я вас сюда никого не звал.
— Ты, неблагодарный! Это как же ты разговариваешь со своей матерью! Это все она виновата! До встречи с ней ты был таким милым мальчиком, а теперь… В этом доме ее ноги больше не будет! Я костьми лягу, но эту отщепенку сюда больше не пущу! Я спасу тебя от нее!
Сорока не стала дослушивать, чем же это все закончится. Она просто вышла на лестничную площадку и закрыла за собой дверь. Кажется, Барс звал ее, но она ни разу не оглянулась.
Вот все и закончилось. Теперь обратной дороги нет. Про Барса можно забыть. Вряд ли он пойдет против Маргариты, скорее уж разведется от греха подальше. На этот счет Ксения не обманывалась. За время, проведенное с Барсом, она успела неплохо узнать его. Куда теперь?
Когда Сорока возникла на пороге маминой квартиры, та открыла дверь и все сразу поняла. Она давно уже подозревала, что у дочери не все ладно в семье, но Ксюша молчала о своих проблемах, а мама не хотела терзать ее своими расспросами. В эту ночь две женщины долго не спали, утешая друг друга и не находя нужных слов.
С утра Ксения позвонила Гришке Альдебарану с просьбой помочь ей с переездом. Договорились, что через два дня он возьмет у друга машину и к десяти утра подъедет к дому Барса. Так, одной проблемой меньше. Теперь вопрос, куда перевезти ее барахло. Формально в распоряжении Ксюши теперь была отдельная однокомнатная квартира, и вещи можно было отвезти прямо туда. Ольга еще очень давно настояла на том, чтобы Ксения прописалась у нее, а не у своих родителей, мотивируя это тем, что никто не знает, когда отправится на встречу к Создателю, и она, Ольга, как входящая в группу риска, просто обязана позаботиться о том, чтобы ее любимое обиталище не досталось чужим людям. Родители Сороки тогда немного поломались, но дали свое согласие. Кто же знал, что все так и выйдет!
Ксения собиралась пожить некоторое время у мамы, по крайней мере пока не пройдет сорок дней со смерти тети. Да и перспектива остаться сейчас одной в четырех стенах Сороку не привлекала. Ей, наоборот, хотелось общения. Когда Ксения спросила маму, как насчет того, чтобы она пожила у нее месяц-другой, мама только сказала:
— Дурочка ты моя, конечно, да. Живи здесь столько, сколько тебе надо. Не забывай, это и твой дом. Я буду только рада. Я так соскучилась по моей взрослой дочурке.
Потом был переезд, ругань с бывшими родственниками, не желавшими отдавать ей все мало-мальски ценные вещи из ее приданого. Барса дома не было, видимо, ему не хотелось присутствовать при этом. Хорошо, что Алька взял с собой своего друга Михаила, немногословного обладателя старенькой, но резво бегающей «Волги». Когда Гриша понял, что все грозит вылиться в поливание друг друга грязью и в перспективе не исключено применение силы против Ксении, он быстро сгонял вниз и привел с собой Мишу, который первоначально планировал дожидаться в машине. Его поистине устрашающая мускулатура, а парень в свое время всерьез занимался тяжелой атлетикой, быстро привела в чувство Маргариту. Она попыталась не пустить Сороку в ее комнату, но Миша просто сказал ей: «Не стоит», — и инцидент на этом был исчерпан. Правда, когда выносили компьютер, Маргарита бросилась к ним с воплем:
— Не отдам! Моему сыну он нужен для работы!
Тогда Сорока повернулась к ней и сказала:
— Эту технику подарили мне мои родители. Будете и дальше экономить зарплату мужа — купите такую же игрушку своему сыну.
Когда они покинули негостеприимный дом, унося Сорокины пожитки, она облегченно вздохнула. Сожжен еще один мост за спиной.