— Ребята, а она, кажется, не против! Да и кто в здравом уме захочет нам отказать?
Орава мерзко захихикала и подошла еще ближе. Главарь потрепал Сороку по щеке, а потом внезапно привлек к себе, чтобы поцеловать. Этого Ксения уже выдержать не могла и рванулась в сторону, но не тут-то было.
— Куда это ты собралась? Мы еще с тобой до конца не познакомились! — С этими словами парень схватился за ворот Ксюшиной водолазки и рванул ее вниз.
Взорам радостно улюлюкающей компании открылся кружевной бюстгальтер. Жадные руки потянулись к ней со всех сторон, чтобы пощупать, посмотреть поближе ее тело. «Мамочки, что же делать? Что же делать? Господи, помоги мне, я не хочу, чтобы это повторилось, не хочу!»
Внезапно Сорока вспомнила о газовом баллончике. В последнее время она частенько оставляла его дома, но сегодня, повинуясь минутному порыву, взяла с собой. Так, где же он? Неужели в сумочке? Нет, не там. Она же выложила его в карман ветровки, потому что он не поместился в сумочке после того, как музыканты-питерцы подарили ей буклет о себе. Значит, в правом кармане. Так, спокойнее, спокойнее. Ура, нащупала: точно здесь. А теперь — была не была!
Ксения что было сил въехала кулаком в ненавистное лицо с зародышевыми усами, а потом, закричав (наконец-то это удалось сделать, слава Богу, в горле прошли спазмы) и выхватив баллончик, пустила струю газа в сторону оставшихся пацанов. Затем снова повернулась к первому и прицельно, мстительно брызнула газом точно между его мерзкими поросячьими глазками. Мальчишки как по команде взвыли, один даже попытался выбить баллончик из рук Сороки, но навернувшиеся на глаза слезы здорово ему мешали. Сорока не стала ждать, пока они придут в себя, и что было сил побежала в сторону своего дома. Мысли путались, слезы застряли в горле и мешали дышать, сердце было готово выпрыгнуть из груди.
Вбежав в свою квартиру и закрыв дверь на все замки, Ксения заметалась, как раненый зверь. Внезапно тишину разорвал телефонный звонок. «Никому отвечать не буду, никому. Никто мне сейчас не нужен. Оставьте меня в покое!»
Щелкнул автоответчик, и Сорока услышала голос Дэна:
— Ксюшенька, ради Бога, прости за поздний звонок, но, если можешь, подойди к телефону. Я должен тебя услышать.
Сама не зная почему, она внезапно сорвалась с места и сняла трубку.
— Да, слушаю тебя.
— Ксюша, что у тебя с голосом?
— А тебе не все равно? Ну пристали трое мальцов, ну полапали в свое удовольствие — фигня какая! Я же сама виновата, что поперлась через эти дворы! Ты ведь это мне скажешь, да? Я ведь дура набитая, да? Отвечай мне, ну же!
— Ксения, я все понял, выезжаю. Жди. — И Берсерк повесил трубку, прежде чем Ксения успела что-либо возразить.
«Господи, ну почему они не хотят оставить меня в покое, почему?» И Сорока тоненько, по-бабьи завыла.
Дэн приехал через двадцать минут. Он долго звонил в дверь и был готов уже ее выбить, когда она все-таки открылась. Честно говоря, в первый момент он даже не узнал Ксению. Искаженное рыданиями лицо, пошедшее красными пятнами, и совершенно безумные мутные глаза. Она уставилась на него, как на привидение, а потом убежала в комнату и, уткнувшись лицом в подушку, зарыдала. Берсерк бросил быстрый взгляд вокруг. А у нее здесь мило, хотя и небогато. Все такое чистенькое, аккуратное. Чувствуется, что мужчина здесь — гость редкий и не самый желанный. Воздух был наполнен тонким ароматом неизвестных Дэну духов, а вместо тапочек, судя по всему, хозяйка предпочитала носить дома шерстяные носки. По крайней мере ни одной пары домашней обуви ему на глаза не попалось. Ну ладно, все подробности он рассмотрит потом, а пока надо помогать девочке, одна она явно со своей бедой не справится. И Дэн решительно шагнул в комнату.
— Солнышко, что произошло? Ну давай, вытри глазки и иди ко мне. Не бойся, больше тебя никто не обидит, я этого не позволю. Слышишь? Иди ко мне, я твой друг.
— Зачем ты приехал? Полюбоваться на меня, посмеяться? Что ж, вперед, какие проблемы! Если с женщиной случается несчастье, все мужчины хором начинают твердить «сама виновата». Что ж, начинай, ты же за этим сюда приперся! Я себя не так вела и спровоцировала невинных мальчиков на насилие. Куда же им, бедолагам, было от меня, стервы, деваться? Ну, чего молчишь! Давай, делай то, за чем приехал! Ты ведь тоже меня хочешь, как те пацаны? Ну давай, герой-любовник, вперед! Такому опытному человеку я отдамся запросто! Ты же не будешь меня калечить, верно? Все по правилам сделаешь?
— Никто не собирается делать тебе больно или винить во всех смертных грехах. Я приехал помочь тебе. Не хочешь, не говори ничего, только не отталкивай меня, позволь просто быть рядом.