— Ты готова?
Дэвид вошел в комнату, оглядел пустые стены, последние коробки. Он успел поговорить с грузчиками, предупредил, что вещи хрупкие, и попросил их потише разговаривать. «Моя девушка очень чувствительна к громким голосам». Впрочем, ответом ему были лишь недоуменные взгляды. Теперь он торопливо заговорил с ней:
— Это последние? — Он указал на две коробки. Она кивнула. — Все упаковали? Отлично. Пошли.
— Еще секунду, — попросила она.
Он вздохнул, как часто вздыхал в эти дни, наклонился и поднял одну из коробок, которая оказалась легкой.
Пока она ждала, когда он вернется за оставшейся коробкой, в последний раз окинула взглядом стены. В этой комнате они обычно смотрели телевизор. Тут Дэвид готовил ужин в день ее рождения. Здесь они обновили квартиру, занявшись любовью прямо на голом полу в день переезда. Здесь… Она закрыла глаза и потрясла головой, отгоняя воспоминания. Присела на край коробки, чувствуя, что комната как будто сжимается вокруг нее.
Она вышла на улицу и, глядя себе под ноги, направилась к машине. Она чувствовала, что грузчики смотрят на нее. Наверняка они потешаются над странной теткой, которая не выносит человеческих голосов и ходит сгорбившись, как старуха. Они думают, что она сумасшедшая. А может, она и правда сумасшедшая. Но они бы тоже сошли с ума, если бы такое пережили. Ей хотелось объяснить им это, накричать на них…
Она села в машину и постаралась успокоиться. Дэвид вернулся в квартиру и вынес последнюю коробку. Поставил ее на землю и повернулся, чтобы запереть дверь. Она увидела, как он взвешивает ключи в руке. Интересно, о чем он думал в этот момент?
Потом он подошел к машине, открыл дверцу. И тут на долю секунды ей показалось, что сейчас он скажет, что передумал, что хочет остаться и что она должна вернуться в квартиру. Но он завел двигатель и выехал на дорогу. Фургон последовал за ними.
Дэвид ни разу не оглянулся. Она посмотрела в зеркало заднего вида и увидела, как дом растворяется вдалеке. Растворяется в прошлом, в памяти.
— Все кончено, — сказал Дэвид.
Все кончено.
Глава 1
— Это будет лучшее новоселье в мире! — радостно сообщил Джейми. — Может, устроим маскарад?
— Отличная идея, — согласилась Кирсти. — А на какую тему?
— Не надо тем. Просто маскарад. Пусть все будут в разных костюмах.
Он уронил Кирсти на кровать и зарылся лицом в ее мягкие волосы. Спальня в доме, который Кирсти снимала вместе с тремя другими медсестрами, скоро должна была опустеть. Он поцеловал ее в шею и вдохнул запах кожи, абрикосового шампуня и духов, которыми она пользовалась каждое утро. Когда он входил в ее спальню, где этот запах постоянно висел в воздухе, он всегда чувствовал себя влюбленным и счастливым. А скоро они будут жить вместе. В одной квартире. И этот запах станет частью его повседневной жизни. Дыхание, волосы, пот, частицы кожи и вообще все атомы, от которых их тела избавляются день за днем, смешаются и создадут новую атмосферу — атмосферу их дома.
— И кем ты нарядишься? — спросила она, расстегивая его рубашку и бросая в кучу картонных коробок и ящиков на полу. Книги, одежда и посуда громоздились повсюду, но Кирсти именовала этот хаос «системой». А еще там были старые диски, плакаты в рамках, коллекция деревянных слоников, которую она собирала с детства, — вся ее жизнь, готовая к отправке в новое место.
Джейми изобразил на лице то, что, по его мнению, должно было выглядеть как порочная улыбка, погладил Кирсти по спине и привлек к себе. Она поцеловала его в грудь и посмотрела снизу вверх большими карими глазами.
— Кем мне нарядиться? — переспросил он. — Может, дьяволом?
Квартира была великолепна. Они оба это сразу поняли, как только вошли в гостиную и увидели эркеры, сквозь окна которых лился чистый солнечный свет. Кирсти обняла Джейми за талию, и пока агент по недвижимости, стоя в кухне, куда-то звонил, они успели обменяться взволнованными взглядами. Им даже не хотелось осматривать большую спальню, о которой они главным образом и мечтали, гостевую комнату, маленькую уютную кухню и ванную. Стены квартиры как будто сразу заговорили с ними. Им обоим показалось, что дом обратился к ним по имени. Джейми легко представил, как он лежит развалясь на диване, в углу мерцает телевизор, а Кирсти в измазанных краской джинсах раскрашивает стены. Потом он вообразил себе беременную Кирсти. Все это походило на рекламу их будущей жизни.
Чуть покоробленные половицы; трубы, которые начинали гудеть, стоило открыть кран; трещины в оконных рамах, даже влажные стены в ванной — во всем этом было своеобразное очарование, которого не хватало новым домам, стерильным, лишенным всякой истории. В этой квартире было тепло. У нее было прошлое. Здесь прошла жизнь нескольких поколений людей, отчего квартира казалась живой.