Добыча льда, изготовление ледяных молотов и «простукивание» кандидатов в просветленные продолжается и в позднесоветскую, и в постсоветскую эпоху, но тогда дело пошло веселее, потому что теперь, в силу открытых границ и России, и окончательно глобализировавшегося мира, «простукивание» существенно упростилось: «ледовая» коммуникация между странами и континентами теперь не вопрос наличия сложно налаживаемого надежного блата в Советском Союзе, названном в романе «страной льда», но лишь вопрос наличия свободного времени и толщины кошелька.
Но вот, наконец, уже в «наши дни», точнее, в нулевые годы 21-го века, цель достигнута. Путем неимоверных усилий нескольких поколений адептов, старшие из которых в буквальном смысле слова принесли себя и свое плероматическое будущее в жертву Идее, число 23.000 опознанных избранников достигнуто. Они все, до последнего человека из этого числа, собираются вместе, чтобы провести Ритуал уничтожения мира, возникшего в результате ошибки низших божеств, и вознестись в Плерому, к подлинному Божеству, но, в то же время, окончательно и бесповоротно отказав не продвинутым и не просветленным людям в праве на реинкарнацию в материи, чтобы попробовать добиться того, чего они не смогли добиться в данном воплощении.
Однако в самой последней главе «23.000» резко и неожиданно выясняется, что адепты потерпели полное фиаско. Цель ритуала и всей громаднейшей, почти 80-летней работы, предшествовавшей ему, не достигнута. Почти все 23.000 адептов погибают, а мир и, очевидным образом, населяющее его остальное человечество, как ни в чем ни бывало, продолжают жить и радоваться жизни, даже ничего не заметив, потому что, оказывается, «всѐ это создано Богом, и весь этот мир, и ты, и я» (что, как ни парадоксально, не противоречит изложенному еще в «Пути Бро» Откровению, где именно 23.000 Божественных Луча и создали ВСЁ).
Таким образом, адепты поплатились за то, что почем зря угробили столько людей, простукивая их ледяными молотками. Именно потому адепты и гибнут, что в подлинной, а не черной магии, всегда, в конечном счете, оборачивающейся против собственных операторов, цель не может оправдывать средства.
Некоторые критики, анализируя эту, последнюю главу «23000», полагали, что ею Сорокин разом перечеркнул всю гностическую доктрину своей Трилогии, встав на сторону антигностической ортодоксии, или же пантеизма, или даже строгого монотеизма. Я полагаю, что это всѐ же не так. Автор лишь подчеркнул этой главой два обстоятельства.
Первое – то, что гностическая доктрина оказалась преизрядно искажена адептами ледяных молотов. В оригинальных гностических текстах нигде не сказано, что следует прибегать к насилию и вольным или невольным убийствам для того, чтобы привести немногих оставшихся к просветлению и освобождению от материального мира (не говоря уже о том, что в реальности само это просветление невозможно обнаружить при помощи какого-то кузнечного орудия, то есть как сугубо материальными, так и примитивно-магическими средствами). Непросветленные могут достичь Гнозиса в результате, в том числе, успешной миссионерской деятельности самих адептов, так зачем же тогда убивать непросветленных? Ведь т.н. «гностицизм» - это и есть подлинное, сокровенное христианство, со всеми его заповедями, включая заповедь «не убий».
Второе – в гностических текстах, которыми мы располагаем, в особенности после обнаружения Библиотеки Наг-Хаммади в 1945 году, говорится о том, что, парадоксальным образом, без воли, точнее, соизволения Всевышнего Бога даже наше, «падшее» человечество не было бы создано и поселено в не предназначенном изначально для рода Адамова плотном мире, так как архонты, при всей их развращенности, не смогли бы действовать, не опираясь на высшие по отношению к ним божественные энергии (см., например, тот же «Апокриф Иоанна»). В гностицизме, разумеется, присутствует космо-антропологический дуализм, но он не доведен до крайности и до того неправдоподобного абсурда, до которого довели его «адепты» - главные герои сорокинской Трилогии. Таким образом, это произведение писателя, скорее, бьет по гностическому экстремизму, нежели по самому гностицизму в его подлинном смысле.