Выбрать главу

И, наконец, вариант номер три, мой то есть вариант: она свободна, он тоже, все замечательно, есть только одна маленькая неувязочка - с его стороны нет "достаточной взаимности", вы ему не подходите, гражданка, он у нас птица высокого полета, а таких, как вы, на дюжину двенадцать и все в шляпах...

Что это я навыдумывала? Кругом опять только небо и деревья. Солнце такое горячее, можно пальто расстегнуть. Мало ли почему люди молча сидят на скамейке? Просто устали и отдыхают, и никакой там ненависти нет. Это я запуталась в своих цифрах, мыслях (и колючей проволоке).

Дорожка кончилась... Дальше - узенькая болотистая тропка, не пройти. Придется возвращаться.

Какая-то птица раскричалась в лесу. Плохо, что я не знаю, какие птицы как кричат. Интересно, как зовут ту птицу? Сорокопуд? Говорят, есть такая птица - сорокопуд, вернее - сорокопут, даже точно - сорокопут, но сорокопуд - лучше. Сорок пудов... Пуд, конечно, соли, а не чего-нибудь, надо съесть и не подавиться, чтобы узнать, раскусить и т.д. человека... Пусть лучше сорокопуд.

И ведь есть еще малиновки, сойки, коростель, дрозд, зяблик, а я знаю только соловья, ворон, воробьев и ласточку. Да и то ласточку, наверное, по голосу не отличу. И ворон путаю с грачами.

В половине четвертого я положила готовый отчет на стол Борису Ивановичу. - Я вас вызову, - сказал он, и я пошла примерять новую шляпу, которую почти не разглядела, когда выбирала в обеденный перерыв, все говорят - шляпа мне идет, особенно Антонина Дмитриевна, молодец она, характер, в лицо себе плевать никому не позволит, а вообще - день сегодня удачный, это потому, что я сделала дело, и хорошо сделала, без халтуры, все-таки, наверно, я тоже чего-нибудь стою, кое-что могу, кое-что умею и люди ко мне хорошо относятся, так за что же?.. И шляпа идет, надо больше уважать себя и очевидно, совершенно очевидно: все это я выдумала, нет ничего, наплевать мне на это в конце-то концов!.. Как хорошо, что я пошла сегодня на работу...

Как хорошо, что я не пошла сегодня на работу! Не было бы у меня ни этих берез, ни запаха земли. Уже через месяц не останется в лесу такого запаха. Распустятся листья, вылезет трава. Наступит лето, а этого ничего уже не будет.

Деревья стоят тесным кольцом вокруг маленькой круглой поляны. Листьев еще нет, и я не знаю, что это за деревья. Опять не знаю. Не знаю деревьев, не знаю птиц. Не знаю, что я наделала и что теперь будет. Знаю только номер телефона - семь цифр.

Поляна залита солнцем. И на самой середине, около большого пня, похожего на черный зуб, - они, те трое, вся семья. Семья играет на поляне в чехарду.

- А ну, мамаша, поберегись - кричит парень, разбегается и перемахивает через тещу, едва тронув руками ее плечи.

- Я должен вас поздравить, - сказал мне Борис Иванович, - вы написали прекрасный отчет, все точно, технически грамотно, четко, без этих ваших умствований и длиннот, я очень рад, хотя вчера, когда вы тут развели демагогию в части ненужности... - Заскок, - улыбнулась я, - запуталась в личных делах, а сегодня прошло, день такой прекрасный! - Личным надо заниматься в личное от работы время, - сказал Борис Иванович назидательно. - А день и в самом деле хороший, и солнце светит, - это он говорит. Борис Иванович.

Здесь, в лесу, тоже солнце. И что-то с шуршанием пробивается из-под земли через сухие листья. Сразу в нескольких местах. Какие-то стебли тянутся вверх, изгибаются, покачиваются. Их семь. Семь цифр чужого телефонного номера, первая цифра упала на колени, последняя присела и изогнулась, остальные растут.

Пять часов, за окном появляются вороны, сперва всего несколько, лениво взмахивая крыльями, показываются из-за крыш, потом следом за ними целая толпа, так каждый день, можно подумать - вороны где-то работают, а в пять часов у них кончается смена... Довольно глупо вот так сидеть и глядеть на ворон...

"...Готовые изделия упаковываются в деревянную тару..." Забыла указать это в отчете, а Борис Иванович не заметил, в деревянную тару они упаковываются, вот какие дела, и каждый ящик должен быть снабжен биркой с номером партии, смешно... зачем обыкновенный ящик надо называть "деревянная тара"?..

...Двери распахнулись, ударили колокола, и из церкви вышли заплаканные родственники, неся на плечах деревянную тару... Почему такая глупость приходит в голову?

Цифры уже не качаются. Застыли как почетный караул. Они выше меня, почти до верхушек ивы и ясеня, на котором сорокопуд вьет гнездо. Гнездо огромное и неопрятное, как старая меховая шапка.

Сейчас я узнаю, почему здесь столько неба, кто такие эти люди на поляне, зачем я живу, зачем - все.

Уже? Звонок звенит в коридоре, все надевают пальто, запихивают в сумки свои пудреницы, расчески, рассовывают по карманам книги - читать в автобусе, надо идти... или посидеть еще, посмотреть отчет?.. "номер партии на деревянной таре..." Шариковая ручка сама по себе выводит какие-то цифры, их семь, они - острые и сухие, как стебли прошлогодней травы, среди которых притаилась лягушка, лягушка - среди обломков колючей проволоки... пятерка... но я ведь тоже человек, я - инженер, меня ценят и уважают... Эти цифры - они точно гвозди... гвоздями забивают деревянную тару с готовым изделием. Лучше так: на плечах они несли деревянную тару с незабвенным готовым изделием... дура я, дура... Толстая ворона давно уже сидит на карнизе и подмигивает мне черным глазом, за окном - облако, большое и светлое, с брюха свисают перья.

И вдруг вижу: черное безлистое дерево рядом со мной - осина. А рядом ясень, потом ива, еще осина и две ольхи. Громко хлопая крыльями, взмывает высоко над поляной мудрая птица сорокопуд, летит над коренастым голым деревом, для всех пока еще безымянным, но я-то теперь знаю: это клен, месяца не пройдет, и это поймут все, но сейчас - только я одна... Я поворачиваюсь и медленно иду в сторону станции. Над дорожкой - облако, большое и светлое, с брюха свисают перья.

Над каналом, над куполами Спаса-на-крови - большое, светлое облако. Я иду по набережной от метро к дому. Привычная дорога, так я хожу много лет каждый вечер. Я медленно бреду по левой стороне, у воды, почти касаясь решетки, а вода в канале темная и тихая, льдина со вчерашним прошлогодним снегом уплыла навсегда, может быть она уже далеко в заливе.

Сейчас я пройду то место... "Ввиду отсутствия достаточной взаимности..." Вот и прошла. Ничего. Пройду и завтра. И через много лет, когда сделаюсь седой и сгорбленной, как вон та старуха, что роется сейчас в большой хозяйственной сумке в десяти шагах от меня.

Старуха вытащила из сумки красивый блестящий фотоаппарат и нацеливается объективом куда-то вверх. Высоко, рядом с куполами церкви, медленно летит большая темная птица. Кто это? Голубь? Не похоже. В редких взмахах широких крыльев - что-то негородское, очень спокойное, точно летит она не над суетливой асфальтированной улицей, а над тонкими ветками лесных деревьев с набухшими, готовыми вот-вот лопнуть почками.

Птица уже близко.

Старуха щелкает аппаратом. Еще. Еще.