Тут Гелино лицо вдруг заслоняется от меня какими-то блёстками и прыгающими световыми пятнами. Что-то происходит, и я тороплюсь закончить.
— Геля, я тебя люблю, — говорю быстро и целую её в щёку. — Я всех вас люблю. Даже…
И меня вышибает из сна.
Я жмурюсь от слепящих солнечных зайчиков. Догадываюсь перекатиться на бок и уйти из-под линии обстрела. Это ветер играет раскрытой створкой окна, раскачивает её, и по моей подушке весело скачут блики.
Выглядываю во двор. Он-то вымощен, ему ливень оказался не страшен, а вот дорога неподалёку не то, что раскисла, — такое ощущение, что она просто взрыта ночным градом. И сколько ей ещё подсыхать…
И когда я смогу идти дальше…
Собственно, неважно. Уже не так важно.
Самое главное — успеть сказать, что ты любишь.
ГЛАВА 4
Ах, если бы не дорога, раскисшая под дождём, можно было бы ринуться в путь прямо сейчас! Под благовидным предлогом восстановления здоровья сэр Майкл удержит Магу в замке ещё день, не меньше. Да и тракт, должно быть, размыт, гроза наверняка не обошла окрестности Каэр Кэррола стороной. Стоп. О чём ещё говорил вчера мой Наставник Маге? Я сразу не обратила внимание…
"Оборачиваться ты пока не можешь…"
Только этого не хватало. Нет, что он временно не может в кого-то превращаться — это хорошо, а вот сам факт, что Некромант ещё и оборотень — для меня неприятный сюрприз. Мало того, что вчерашняя непогода съела мою фору во времени, Мага, оказывается, если войдёт в силу, может догнать меня как-то иначе, не обычным путём… Чей облик он принимает? Невольно ёжусь. А если какого-нибудь медведя? Когтистого, клыкастого, двухметрового? И я попадусь ему как раз под горячую лапу…
Только не паниковать. Были бы у него подобные намерения — ничто не мешало их осуществить, особенно после того, как он меня в очередной раз обездвижил и… уложил на диванчик. Мне вдруг становится жарко. Ему, кстати, ничто не мешало и многое другое со мной сотворить, ещё перед снятием блока, однако не случилось же этого!
Порыв утреннего прохладного ветра остужает мои разгорячённые щёки, и я тянусь за оконной створкой — они здесь отворяются наружу. И, невольно бросив взгляд вниз, во двор, передумываю уходить. Прямо сейчас там происходит что-то интересное, отодвигающее на задний план грядущие неприятности.
Судя по солнцу, едва поднявшемуся, сейчас около пяти утра, тем не менее, здешние обитатели уже на ногах. Двор постепенно заполняется одетыми, полуодетыми, полураздетыми — ну, кто во что горазд — мужчинами всех возрастов. И откуда их здесь столько? Вчера в зале вроде поменее было. Рыкают, здороваются, хлопают друг друга по плечам, а если учесть, что половина из них — голышом по пояс, то на слух это воспринимается как сдержанные аплодисменты. Вчерашних выпивох не узнать. Вижу рельефных — кое-где даже чересчур бугристых в районе бицепсов, — плечистых, высоких и не очень, взъерошенных до звероподобия и с волосами, гладко зачёсанными в длинный хвост, как у моего спутника. Есть и с причудливо заплетёнными косами, даже с четырьмя, и к таким я присматриваюсь с риском вывалиться из окошка, вспомнив небезызвестного венна из рода Серых псов. Но попробуй тут определи национальность или этническую принадлежность: растущая толпа разнопёстра и многолика. Впрочем, по мере приглядывания, начинаю замечать разницу между воинами. Да, можно уже не сомневаться — воинами.
Есть бронзово-смуглые, есть с лёгким загаром или совсем офисно-бледные. Кое по кому разбегаются целые россыпи татуировок: в восточном стиле с драконами и иероглифами, в скандинавском — рунические, встречаются и знакомые обереги. И типы персонажей весьма узнаваемы. Парочка викингов-берсеркеров, например, уже закрепила у пустой коновязи невесть откуда взявшийся крепкий щит из досок, вроде того, что у Васюты был как тренировочный, и сейчас проверяют его на прочность, небрежно, казалось бы, покидывая метательные ножи. Где-то за углом негромко и с придыханием перебрасываются репликами, звякая при этом металлом — должно быть, мечники разминаются. Возможно, и мой попутчик где-то там, и, хотя меча я при нём вчера не заметила, но вряд ли паладин странствует безоружным, какой-то козырь у него в запасе есть наверняка… Двое гибких юрких парней, плотно затянутых с ног до головы в чёрное, изящно скользят вдоль границы видимого им одним круга, разыгрывая импровизированную пляску смерти. У одного — перчатка-когти, у другого изогнутый крис-нож. Невидимое глазу движение — словно смазанный кадр — и танцоры меняются местами и продолжают кружить, только у одного махрится располосованный в клочья рукав. Крови нет. Это учебный бой, в котором допустимы не более чем царапины. Ранить в спарринге — признак не только дурного тона, но и непрофессионализма.