— Ребята, лук не пристрелян, — предупреждаю честно. — Уж не взыщите…
Меня словно не слышат. Один ассасин, зевнув, непринуждённо опирается спиной о ребро щита, другой, сняв перчатку, вертит в руках и растерянно смотрит в первые ряды зрителей. Ему сердобольно протягивают какую-то ветошь, и он, с облегчением вздохнув, начинает полировать когти тряпочкой.
Игнорируют, значит.
Зрелищ вам подавай, значит.
Поразвлечься хотим.
Да ладно, мальчики, великодушно прощаю я всех разом, вам в пути действительно маловато развлечений. Наверное, одно рубилово. Так уж и быть, потешу, раз уж сам Мир иногда надо мной ухохатывается…
И Мага тоже, наверное. Эк он выразился: и откуда, мол, у этой дурочки рубин? И с какого перепугу она меня оживлять полезла? Он меня тоже игнорирует. Принимает за какую-то недалёкую бестолочь. Разве я чем-то подавала повод? Ну, Мага…
Похоже, я начинаю сама себя распалять, как берсеркеры. Теперь я понимаю, что означает выражение "кровь в жилах закипает". Потому что от злости даже чёртики в глазах пляшут. Во сне слова Маги не казались мне такими обидными: может, эмоции как-то сглаживались? А вот сейчас они задевают, хоть и с большим опозданием. Ох, сильно задевают. И первую стрелу я всаживаю, представляя, что летит она прямо в упрямый Магин лоб.
Чёрт. Спохватываюсь. Так нельзя. Если словом можно навредить, то и мыслями тоже. В последний момент мысленно пинаю разлюбезного друга с линии огня. Стрела впивается в сухое дерево. Раздаётся характерный стук.
— У-у, — вздыхают за моей спиной. — Глядись-ко! Попала!
Кто там проиграл, кто выиграл — не знаю, но шепоток усиливается. Ставки повышены. Вьюнош, полирующий железную перчатку, косит на мишень, на толпу; оттуда ему энергично жестикулируют, и он делает в мою сторону отмашку. Подальше, мол, отойди, чего на месте застряла? Видишь, люди интересуются… Спиной чувствую, как сзади образуется вакуум, и отступаю на несколько шагов.
Последующие полчаса я повторяю это дважды. И постепенно делаю из щита нечто вроде ощетинившегося ёжика. Я располагаю стрелы крестом по горизонтали, вертикали, диагоналям, соединяю крайние линии в правильную окружность и, наконец, решаю, что на сегодня хватит. Да, похоже, и деньги у болельщиков кончились.
Второй ассасин, кинув беглый взгляд на стрелы, показывает мне три пальца. Я не понимаю.
— Три стрелы, — негромко подсказывает сзади сэр Джон. Я и не заметила, когда он успел подойти. — Он просит три выстрела с вашей стороны, максимально быстрые.
— Э-э… — неуверенно тяну.
— Цельтесь в грудь, в живот, в глаз — куда хотите. Он либо отобьёт, либо перехватит. Они так долго ждали, пока вы промахнётесь, дабы показать это своё умение, так не разочаровывайте же мальчиков. Дайте же и им покрасоваться.
— Но прямо в них… — Я даже лук опускаю. — Я не могу, сэр Джон. Если бы они нападали, а они просто стоят и смотрят. Это ж нечестно!
— Хотел бы я знать, о ком или о чём вы подумали при первом выстреле, — глубокомысленно замечает он. — Привели же вы себя тогда в нужное состояние? Можете, дорогая, и безо всякого урона для своей чести. Для них это такая же тренировка, только не с учебным оружием, а с боевым. Войдите в их положение: ребятам, как и вам, нужна практика, а лучников здесь немного.
Ассасин уже надел железную перчатку и нетерпеливо притоптывает ножкой.
— А если…
— Если промахнётесь? Так я же рядом. Подлечу. А им не привыкать.
Задумавшись, перебираю оставшиеся стрелы. Ближайший ко мне викинг презрительно сплёвывает. Второй ассасин, что ближе к щиту, разочарованно отворачивается. Ах, так?
Надо только снова себя взвинтить: вспомнить, например, как умирал Аркадий из-за паршивого дротика паршивых сатиров, вспомнить оскаленные желтозубые морды, представить их здесь, на месте этих экзотов. И тогда легко получится жахнуть в каждого.
Три выстрела в одного: в глаз, в лоб, в грудь. Второму тоже нечего простаивать: получи, браток, в обе ноги и… тоже в лоб. Успеешь? Почему-то я уже не боюсь. Чую, что всё делаю правильно.
— У-у, — говорят одобрительно сзади. Сэр Джон торопливо занимает позицию сзади, оберегая мою спину от чересчур энергичных хлопков. Ассасины-тени церемонно кланяются и возвращают мне стрелы. Глаза довольно блестят из прорезей масок-шлемов. Замечаю над бровью когтевладельца глубокую кровоточащую царапину, к которой уже тянется из-за моего плеча голубой протуберанец. Сэр Джон на посту, верный своему слову.
— Однако, — говорит он, и в голосе его явное одобрение. — Ваш первый наставник не тратил времени зря. Какая жалость, что он оставил ваше обучение…