- Просто соскучилась... - Она поняла, что голос сейчас задрожит от сдерживаемых слез, и замолчала. Он заглянул ей в глаза.
- Ты чего? Ну извини. Я правда рад, что мы сохранили наше маленькое содружество. И что мой Цыпленок дома. Моя Аргигорепея... Кстати, я как раз собирал ужин. Марта уже ушла. Будешь есть?
Зоя слабо кивнула.
- Конечно, я жутко голодная. Три часа от аэропорта добирались. Марту можно отпустить, теперь снова я буду о тебе заботиться. Только переоденусь, подождешь?
Он взял ее саквояж:
- Помогу с вещами.
После долгого отсутствия комната как будто уменьшилась. Зоя вошла, огляделась. Все как всегда, вещи прибраны и разложены по местам, но отчего же кажется, что это немного другая комната?
Отец поставил саквояж на стул у дверей, скрестив руки, прислонился к косяку. Взгляд рассеянно блуждал по стенам и мебели.
- Неужели мое Малое Деланье опять дома? Кстати, о деле. Где оно?
Отражение дочери исчезло из его глаз, мыслями он был уже далеко. То ли устал от общения с ней, то ли выполнил свой долг, то ли исчерпал отпущенный им самим лимит внимания к окружающим - и теперь переключился на то, что действительно его занимало. Все эти шесть месяцев, что она сидела в Парижской национальной библиотеке и переводила для него рукописи.
- Сейчас достану.
Она открыла саквояж и стала вынимать аккуратно сложенную одежду. Отец жадно следил за ее руками, взгляд пылал - но Зоя чувствовала холод отчуждения: не для нее этот жар, не для нее...
Он чуть не вырвал у нее стопку распечаток, начал быстро листать, глотая глазами страницу за страницей.
- Дай переодеться, - сказала Зоя. Он не слышал. Она повторила громче.
- А? Да, конечно, я буду внизу. - Он дрожащими руками сжимал бумаги, мял их, не в силах оторваться. Затем еще один рассеянный взгляд скользнул мимо нее.
- А ведь когда-то ты в нем спала...
Зоя обернулась. Это был дом цыпленка, ее философское яйцо - и верно, она спала в нем, когда была совсем маленькой. Белый нейлоновый домик стоял у шкафа, легкий, как сон, стенки чуть трепетали на сквозняке.
- Да, когда-то я его очень любила... - она повернулась обратно, но в дверях уже никого не было. Он ушел читать долгожданные святые инструкции. Зоя не выдержала и всхлипнула.
Когда она спустилась, легкое покраснение век уже скрыл слой пудры. Строгий дорожный костюм сменился домашним жакетом и брюками, впрочем, не менее строгими.
Было тускло: под потолком столовой горели две лампочки из пяти, по углам стояли укоризненные сумерки. Но она не сделала ничего плохого. Она просто влюблена в собственного отца...
Зоя ударила по другому выключателю, и яркий свет залил столовую. Однако внутренние тени только сгустились.
На улице окончательно стемнело, сквозь не до конца закрытые шторы была видна ноябрьская мгла, в которой отражалась комната. На льняной скатерти в торцах стола лежали два прибора. Часы на стене отчетливо щелкали. Поселок давно спит, не слышно ни шума электрички, ни лая собак, и от этого каждый звук в доме кажется слишком громким. Стараясь ступать как можно тише, Зоя приблизилась к столу.
При ее появлении отец не поднял глаз, он с головой погрузился в чтение.
- Ты отлично поработала, Цыпленок! Я чувствую, разгадка где-то здесь, в твоих записях. - Он возбужденно перевернул страницу.
Она могла не стараться. Не убирать следы слез, не одеваться тщательно, не приходить вообще - для него существует только Великое Делание, только надежда найти философский камень, только стремление к совершенствованию, бег вперед, туда, в неведомые горние дали, недоступные ей, да и нежеланные вовсе. Ей нужен только он, просто он, неужели так многого она хочет от жизни?
Зоя развернулась и побежала по лестнице. Ее душили слезы. Вбежав в комнату, она бросилась на кровать и разрыдалась.
- Цыпленок? А ужин? - но взгляда от набранного текста не оторвал. - Я чувствую, здесь есть знак!
Зоя уже стояла в ванной перед зеркалом, ожесточенно кромсая портновскими ножницами волосы. Светлые локоны падали на белый кафельный пол неаккуратными прядями. Глотая слезы, она твердила про себя: «Это порочная, невозможная любовь. Я должна изгнать ее! Нужно соответствовать ему, ведь я его Малое Делание. Быть достойной дочерью, ведь именно этого он хочет. Избавиться от грязной страсти любой ценой! Я извергну ее из себя вместе с самим женским естеством. Если понадобится, я перестану видеть сны! Может, сменить пол?»
Она тоскливо посмотрела на распухшее лицо в красных пятнах. Должен быть способ справиться с этим! Для начала увеличим нагрузку...
***
В пять утра в парке никого не было. Зоя выбрала это время для тренировки, потому что в пять сложнее всего встать - и чтобы никого не пугать звоном цепей.