Я считаю подобные повороты неизбежными. Однако важно знать, насколько далеко подобные повороты могут зайти? Ограничиваются ли они разумными рамками или выходят за пределы разумного? В четко функционирующей финансовой или политической системе механизм управления является столь тонким, что он просто не заметен, но, если система ломается и мы сталкиваемся с кризисом или депрессией, регулирование может стать избыточным. Если бы открытые общества не терпели крах, для закрытых обществ вообще не было бы места.
БВ – Таким образом, вы рассматриваете историю как некую грандиозную последовательность, в которой открытые общества сменяются закрытыми, и наоборот.
ДС – Совсем нет. Это было бы верно, если бы история следовала по заранее определенному пути. Мой подход основан на том, что ход событий не определен. Открытое общество могло бы существовать вечно, если бы люди взяли на себя труд сохранить его – длительность его существования напрямую зависит от них. Некоторые закрытые общества кажутся вечными, и, даже когда это было не так, они все равно провозглашали себя вечными. Если серьезно задуматься об этом, можно понять, что последовательность закрытых и открытых обществ, которую вы упомянули, не является характерным признаком истории – она привносится в историю нами, когда мы пытаемся провести различие между закрытым и открытым обществом. Если это единственное различие, то подобная последовательность -единственная, которую мы сможем наблюдать.
Я должен указать, что открытые и закрытые общества в действительности не являются историческими концепциями. История связана со временем, в то время как эти концепции во времени неограничены. Случилось так, что они оказались значимы по отношению к текущему историческому моменту и особенно полезны в том, что касается революции 1989 г. Но в истории было множество моментов, когда более важными оказывались иные различия.
БВ – Если открытое общество не является исторической концепцией, что же это тогда?
ДС – Это строго теоретическая концепция, основанная на расхождении между мышлением и реальностью. Существует два способа взаимодействия с подобным расхождением. Открытое общество признает наличие этого расхождения; закрытое общество отрицает его. Это абстрактные модели, и реальные условия могут приближаться к ним, но никогда не смогут их достигнуть, иначе между мышлением и реальностью не было бы различий.
БВ – Каким образом ваша концепция открытых и закрытых обществ соотносится с предлагаемым вами различием между состояниями, близкими к равновесию, и состояниями, далекими от равновесия?
ДС – Открытое общество соотносится с состояниями, близкими к равновесию, а закрытое общество – с состояниями, далекими от равновесия. Это неудивительно, поскольку оба эти различительных признака основаны на одном и том же предположении – на предположении, что участники действуют на основе несовершенного понимания.
БВ – Каким образом динамическое неравновесие встраивается в эту схему? Состояния, близкие к равновесию, могут быть приравнены к открытому обществу, чрезмерная жесткость – к закрытому обществу, но как насчет чрезмерной изменчивости?
ДС – Это изменение режима, а не сам режим. Это процесс, сжатый во времени, а не состояние дел, характеризующееся некоторым постоянством. Это похоже на кванты в теории Гейзенберга, которые можно рассматривать как частицы или как волны. Вы следите за ходом моей мысли?
БВ – Более или менее.
ДС – Различие между состояниями, близкими к равновесию, и состояниями, далекими от равновесия, и различие между открытым и закрытым обществами сливаются при изучении изменения режима. Меня особенно интересуют изменения режима, но я хотел бы подчеркнуть, что открытое и закрытое общества не являются единственными режимами, которые можно наблюдать в истории. Более того, их в действительности не может быть вообще, поскольку они являются теоретическими конструкциями. На практике наблюдается множество различных видов режимов: режимы политические, режимы экономические; режимы, существующие в отдельных компаниях, отраслях промышленности или организациях; даже режимы в частной жизни, например в случае второго брака; школы мысли; стили и т.д. Моя теория смены режимов должна относиться также и к ним.
На протяжении всей моей жизни мне приходилось иметь дело с изменениями режима, как в теории, так и на практике. Мне не удалось добиться значительных успехов в теоретической области, поскольку мне не удалось определить, что же собственно составляет режим. Режим является некоторой ментальной конструкцией, но какой именно?
В реальной жизни изолированное функционирование какого-то режима мало вероятно. Даже на финансовых рынках смена подъемов и спадов часто сопровождается внешними потрясениями. Например, последовательность подъемов и спадов в международных инвестициях сопровождалась мексиканским кризисом. Я очень мало говорил о том, что составляет режим и каким образом режимы сливаются друг с другом.
Но я получил значительный практический опыт начиная с самых ранних периодов своей жизни, когда 14-летним еврейским мальчиком я пережил оккупацию Венгрии нацистами, а затем советскую оккупацию. Когда я начал вести активную деятельность на финансовых рынках, я специализировался на смене подъемов и спадов. Когда я организовал фонд, я оказался вовлеченным в революционный процесс.
БВ – Каким образом ваша концепция открытого и закрытого общества соотносится с вашей теорией смены подъемов и спадов?
ДС – Сложно изучать последовательности подъемов и спадов и иные формы изменения режимов изолированно, поскольку сами режимы не являются чем-то изолированным. Более того, взаимоотношения между различными режимами являются нестрогими. Они не расположены аккуратно и упорядочение, например малые режимы внутри более крупных. Они формируются, распадаются и перекрываются хаотическим образом. Вот почему такое большое внимание уделяется внешним событиям.
Открытые и закрытые общества в этом отношении являются довольно специфическими. Они являются всеобъемлющими; они простирают свое влияние на все аспекты существования. Они включают в себя все иные режимы. Это делает их особенно удобными для изучения изменений режима. Весьма необычной является возможность изучения подъема и краха закрытого общества, столь всеобъемлющего, какой была советская система.