Неадекватность индивида как источника ценностей может выражаться различными способами. Одиночество или чувство собственной неполноценности, вины и бесполезности может напрямую быть связано с отсутствием цели. Подобные психические расстройства усиливаются стремлением людей считать себя ответственными за эти чувства, вместо того чтобы поместить свои личные сложности в социальный контекст. Психоанализ не может помочь в этом отношении, несмотря на его терапевтическую ценность. Чрезмерная сосредоточенность на индивиде, как правило, только усугубляет проблемы, которые он стремится излечить.
Проблемы тяжкой ноши сознания индивида становятся тем большими, чем большим богатством и властью он обладает. Человек, который с трудом сводит концы с концами, не может позволить себе остановиться и размышлять о смысле жизни. Но можно с уверенностью сказать, что то, что я назвал позитивным аспектом несовершенного знания, поможет сделать открытое общество еще более богатым, и, таким образом, этот неразрешенный вопрос с большей вероятностью встанет во всей своей полноте. Может быть достигнута точка, когда подвергнется сомнению даже принцип удовольствия: люди могут быть не в состоянии получать такое удовлетворение от результатов своего труда, какого было бы достаточно для оправдания усилий, направленных на его достижение. Оправдание созданию богатства может состоять только в том, что процесс этот является формой творческой деятельности. Признаки пресыщения начинают появляться только тогда, когда речь идет о получении удовлетворения от плодов своего труда.
Те, кто не способен найти цель в себе, могут обратиться к догме, которая предлагает человеку готовый набор ценностей и безопасное место во вселенной. Единственный способ избавиться от отсутствия цели состоит в отказе от открытого общества. Если свобода становится невыносимой ношей, то спасением может показаться закрытое общество.
Догматический способ мышления
Мы видели, что критический способ мышления возлагает непосредственно на человека тяжкую ношу решений о том, что правильно, а что – нет, что истинно, а что – нет. В условиях несовершенного понимания возникает много важных вопросов – прежде всего связанных со значением человека во вселенной и его местом в обществе, – на которые он не может дать окончательных ответов. Неопределенность трудно перенести, и человеческий разум, вероятнее всего, готов будет на все, чтобы избежать ее.
Существует известный обходной путь: догматический способ мышления. Он состоит в установлении фундаментальной доктрины, источником происхождения которой считается не человек, а нечто иное. Источником может быть традиция или идеология, которой удалось победить в конкуренции с другими идеологиями. В любом случае она объявляется высшим судьей, стоящим над конфликтующими взглядами. Те взгляды, которые ей соответствуют, принимаются, а те, которые с ней конфликтуют, отклоняются. Нет необходимости взвешивать альтернативы: любой выбор предопределен. Ни один вопрос не остается без ответа. Ужасная перспектива неопределенности снимается.
Догматический способ мышления имеет много общего с традиционным. Постулируя право быть всеобщим источником знания, он стремится удержать или воссоздать естественную простоту мира, в котором доминирующие взгляды не подлежат сомнению, а вопросы не возникают. От традиционного способа мышления его отличает именно отсутствие простоты. При традиционном способе мышления отсутствие изменений является общепринятым фактом; при догматическом способе мышления оно является постулатом. Вместо одного общепринятого взгляда существует много возможных интерпретаций, но только одна из них согласуется с постулатом. Остальные должны быть отклонены. Усложняет положение вещей то, что догматический способ мышления не может признать, что он провозглашает постулат, поскольку это подорвало бы безусловную власть, которую он стремится установить. Для того чтобы преодолеть это усложнение, могут потребоваться невероятные умственные построения. Догматический способ мышления не может воссоздать простоты, которая характеризует традиционный способ мышления. Основное различие между ними состоит в следующем: подлинно неизменный мир не имеет истории. Как только люди узнают о конфликтах, прошедших и текущих, постулаты теряют свою неизбежность. Это означает, что традиционный способ мышления ограничивается более ранними стадиями развития человека. Если бы люди могли забыть свою историю, только тогда стало бы возможным возвращение к традиционному способу мышления.
Прямой переход от критического способа мышления к традиционному можно, таким образом, полностью исключить. Если догматический способ мышления доминирует в течение определенного длительного периода времени, история может стать менее четкой, но в настоящее время к этому не стоит относиться как к практической возможности. Выбор может быть сделан только между критическим и догматическим способами мышления.
Догматический способ мышления стремится апеллировать к сверхчеловеческой силе, как, например, Бог или История, которая раскрывается перед человечеством тем или иным способом. Раскрытие это является единственным и конечным источником истины. В то время как люди с их несовершенным интеллектом ведут бесконечные споры о способах приложения и последствиях этой доктрины, доктрина сама по себе продолжает сиять в царственной чистоте. Пока наблюдение фиксирует постоянный поток изменений, правило сверхчеловеческой силы остается неприкосновенным. Этот способ хорошо поддерживает иллюзию хорошо определенного, постоянного миропорядка перед лицом значительного объема доказательств, которые иначе дискредитировали бы его. Иллюзия усиливается тем фактом, что догматический способ мышления, если он будет успешным, стремится поддерживать социальные условия в неизменном состоянии. Догматический способ мышления, даже когда он является наиболее успешным, не может обладать той простотой, которая была присуща традиционному способу мышления.
Традиционный способ мышления имел дело только с конкретными ситуациями. Догматический способ мышления опирается на доктрину, которая применима ко всем вообразимым ситуациям. Его постулаты являются абстракциями, которые существуют за пределами непосредственного наблюдения, часто невзирая на него. Использование абстракций приносит всевозможные усложнения, которых был лишен традиционный способ мышления. Будучи и так далеко не простым, догматический способ мышления может стать даже более сложным, чем критический. Это едва ли удивительно. Поддерживать предположение об отсутствии изменений, не признавая того, что это предположение вообще было сделано, – значить искажать реальность. Необходимо прибегнуть к сложными построениям для того, чтобы добиться некоторого правдоподобия, и за это приходится платить высокую цену в плане умственных усилий и напряжения. Более того, было бы трудно поверить в то, что человеческий ум вообще способен на подобный самообман, если бы история не предоставляла примеров. Кажется, что разум является инструментом, который способен разрешить любые порожденные им самим противоречия, порождая новые противоречия в ином месте. Эта тенденция свободно правит в догматическом способе мышления, поскольку, как мы видели, его постулаты находятся в минимальном контакте с наблюдаемыми явлениями.