языки.
(24.02.2003)
Назову себя Шикльгрубер...
Ты и я... Осиротевшие Гензель и Гретель, –
помечаем свои маршруты, теряя скальпы...
Нелюбимые дети. Сердце стучит как дятел...
Мы как Гензель и Гретель...
Мы как Бонни и Клайд...
Безнадёжный романтик... Назову себя Шикльгрубер...*
Ты – царица Израиля, прикинувшаяся ****ью...
Мы библейская пара... Лемуры вокруг нас (грубо!)
извергают потоки слюны пополам с проклятьями...
Ты в своём – ритуальном, я – с черепами в петлицах...
Мы любили друг друга на нарах в небесном бараке...
Я останусь снаружи. Люби свою боль, Царица...
Я пускаю зарин
по твоему знаку...
*«Назову себя Гантенбайн» – роман Макса Фриша. Шикльгрубер – настоящая фамилия Адольфа Гитлера. Также, в этом стихотворении имеется множество очевидных отсылок к фильму Лилианы Кавани «Ночной портье». Прим. сост.
(14.02.2003)
Countdown
Тишина минус плач, минус голос, прогиб, пробел,
звуковая дыра, отсосавшая крик рот в рот.
Ожидаемый фон отрицательных децибел
равен выстрелу внутрь, то есть выстрелу наоборот.
...По изнанке виска рикошетом скользя в отрыв,
пробивая навылет аудитивный вал,
звук срывается книзу в напалмовый антивзрыв,
уходя бесконечной грыжей в антиастрал.
Целина антислова – урановая руда,
утро нового мира, разомкнутая петля...
Абсолютный ноль – абсолютная ерунда.
Начинаем движение книзу, начав с нуля.
Антарктический холод минус твоё тепло,
герметичный blackbox* минус блиц, countdown**, пли...
Мы спускаемся ниже, чем «абсолютное зло»
к непорочным просторам тотальной антилюбви.
Ваши письма дойдут если их прожуёт огонь.
Вавилон. Строение два. Последний из этажей...
Ты иссушен как мумия, но – протяни ладонь –
это первые капли сезонных антидождей.
*blackbox – черный ящик (англ.) Как термин используется для обозначения системы, внутреннее устройство которой не имеет значения в контексте определенной задачи. Прим. сост.
**Countdown – обратный отсчет, критический момент накануне решающего события (англ.) Прим. сост.
(09.02.2003)
Психоанализ
Приподнимаем крыши, снимаем скальпы.
В спальне почтовые марки и труп подружки.
Дальше завалы. Экспрессом проходим Альпы.
Позже сквозной перелет над гнездом кукушки.
Сняв выражения с лиц, размотав портянки –
вы ещё розовы там и неосторожны –
в нежной анальной фазе: у вас ветрянка,
вы говорите «уА» и сучите ножкой...
После – траншеи, кишки на штыке – занятно...
Снова завалы и запах палёного жира.
Дева родит и запихивает обратно.
Свежий remake, но уже в параллельном мире...
Новый виток познанья: Эдип, Электра...
Сахарный хрящик, желе молодого мозга,
яблоко глаза, надкушенное нимфеткой,
ласковая домина с солёной розгой...
Радость утрат, и всё меньше фаланг на пальцах.
Сладкий фетиш цезуры в подкладке неба,
стрелы в груди точно знамя вегетарианца,
чёрные дыры памяти – щит для эго...
Меньше зеркал – это к старости, ближе к краю,
к вдруг округлившимся бёдрам соседской дочки
с глупым насмешливым взглядом... Завал. Прямая
линия энцефалографа.
Точка.
(30.01.2003)
Поэзия суть дегенеративная проза
Поэзия суть дегенеративная проза,
делириум небес, смазанных синим взглядом,
виртуальный секс, где со всеми порознь,
деструктивный крен звукового ряда.
Поэзия суть вакуумный холод,
клонированная тоска, взлелеянная плесень,
выпадение волос, витаминный голод,
вольтовая дуга меж безумных чресел.
Поэзия суть романтика Хиросимы,
торжество Освенцима, блюзы джазовых камер,
мастурбирующая страсть, агрессия бессилья,
двухнедельный труп в золоченой раме.
Поэзия суть эстетика расчлененки,
адреналиновая клизма, голубой реванш импотента,
композиция «Герань с головой ребенка»,
металлическая логика черно-белых оттенков,
гимназист-упырь с бешеным взглядом сЫча,
тихой сапой дремлющий киллер-вирус.
Поэзия суть власть, просто взять и вычесть:
я минус Вселенная или Вселенная минус...
(20.01.2003)
от-бом-били часы...
от-бом-били часы заливая в желудок гул
год откинулся вдруг к февралю замыкая круг
когда северный ветер прокашлялся и задул
унося мои выдохи за горизонт на юг
где дрожала луна зарывая лучи в песок
где в себя не войдёшь два раза как в лоно вод
и привычно забросив волосы за висок
ощутишь под ладонью чужой лысеватый лоб
просочился ручьём растолкав престарелых муз
на козлиных ногах к Парнасу ломая строй
в кулаке проносил сквозь чащу зеленых мух
сердце вытекло между пальцев сырой струёй
время выпало из часов как голыш-эйнштейн
я изчез с фотографии сделанной час назад
отбомбили часы декоратор уходит в тень
бесконечная ночь занавешивает глаза
(07.01.2003)
ПРИНЦИП АЛЬЦГЕЙМЕРА
Протей
Галька. Морские звёзды. Труп молодого дельфина.
Серый мусор отлива. Распухший язык капитана.
Тонкая, липкая плёнка с запахом керосина
в мутных зрачках китобоев, на ртутной спине океана...
Бремя любви на закате. Радость утрат на рассвете.
Лабиринт в ожиданьи героя. Стакан в ожидании яда.
Дюжина рыболовов тащит пустые сети.
Чешуя в бороде Протея. Отец ваш на дне, среди гадов...
Арахна поставит растяжки. Ариадна сплетёт пуповину.
Призрак отца-водолаза в костюме для химзащиты...
Левая половина и правая половина
образуют счастливую пару или гермафродита.
Прикосновение ночи – родимые пятна на коже.
Океан отступает на вдохе. Гады ползут на сушу.
Тонкая плёнка рвётся. Тени выходят наружу.
Вода поднимается к горлу. Любовь заполняет уши.
(11.12.2003)
Металлический брецель твой горестен рту моему...
...но кони всё скачут и скачут,
а избы горят и горят...
(H. Коржавин)
Металлический брецель* твой горестен рту моему...
Подгони ли волну помутней со следами ступней его,
сотвори из нарзана портвейн и из рёбер жену.
Я восстану как пепел, как Лазарь-весеннее дерево...
Кони плачут и плачут, и им никуда не успеть.
А Гертруда всё пьёт, и вино красит в синее бороду.
Белым парусным утром, совсем не похожим на смерть,
в небе чудится голубь, совсем не похожий на ворона.