У Ремня была рассечена голова. Выглядела рана, конечно, ужасно, но реальной угрозы жизни не представляла. Его волосы слиплись от крови и свисали в разные стороны забавными сосульками, но кровотечение уже прекратилось. Ютанг слишком поздно заметил падающую на голову дубину и, не успевая отбить её своим топором, попытался пригнуть голову. Увы, но его движение было вовремя разгадано нападающим, в последний момент он тоже чуть изменил направление удара, и дубина обрушилась на макушку жертвы. К счастью, у врага не хватило силёнок, чтобы с первого удара расколоть череп, да и густые волосы ютанга малость смягчили удар. Но всё равно пережитые Ремнём в первые секунды поле удара ощущения были не из приятных — перед глазами у оглушённого всё поплыло, в ушах загудели колокола, ноги подкосились и он рухнул на колени. К счастью, эта неприятность случилась с ним в самом начале боя, отряд ещё не понёс ни одной потери, и все зуланы были невредимы и полны сил. Двое воинов клана Серого Пера, бившихся бок о бок со своим ютангом, в эти роковые секунды беспомощности заслонили его от напирающих безумцев. Как только сознание прояснилось, оглушённый наскоро ощупал рану и, удостоверившись, что дырки в макушке нет, а на месте удара лишь неопасное рассечение кожи, поднялся на ноги и снова вступил в бой. Окончательно оправился от пропущенного удара Ремень только лишь в конце боя, но благодаря самоотверженной опеке зуланов до конца сражения он больше не получил ни единой царапины. Последние же за сохранение жизни ютанга щедро расплатились своими собственными.
Из шести зуланов клана Серого Пера пятеро сложили головы в кровавом побоище, и лишь одному из них посчастливилось выжить в жестокой мясорубке. Коготь был одним из двух помощников Шиши, поэтому не участвовал в битве с самого начала. Вместе с товарищем они усилили поредевший отряд защитников аккурат перед атакой гномов. Его товарищу не повело, топор гнома разворотил ему живот — а Коготь, тоже получив от гномьих топоров несколько болезненных, но не смертельных ранений, смог продержаться последнюю минуту и выжил. Сейчас, воспользовавшись остановкой на перекрёстке, зулан осмотрел свои раны. Неглубокие царапины на правом бедре и груди были неопасны, а вот рассечение кисти левой руки, на которое в пылу боя Коготь не обращал внимания, оказалось весьма серьёзным — топор гнома наполовину разрубил кость, ещё бы чуть-чуть и отважный зулан мог бы остаться совсем без руки. Здоровой рукой Коготь попытался зажать ужасную рану, из которой вовсю хлестала кровь, но из этой затеи ничего не вышло — кровь продолжала сочиться и через крепко сжатые пальцы.
Заметив мучения зулана, к нему на помощь пришёл Студент. Сорвав с себя ремень, рыцарь перетянул ему руку чуть повыше рассечения — кровотечение тут же остановилось. Далее, подложив под покалеченную руку Когтя его же собственный меч, он крепко-накрепко стянул эту конструкцию куском ткани, оторванным от своего плаща.
— Ну ты как, до лодки дойдёшь? — спросил зулана Студент, закончив перевязку.
— Постараюсь.
— Уж постарайся, братишка. А то сам видишь, кругом одни калеки — упадёшь, нести тебя будет некому. А уж доберёмся до корабля, там знахарь тебя мигом исцелит.
— Не беспокойся, я дойду, — уже более уверенно ответил зулан.
— Отлично, — кивнул ему рыцарь и, обернувшись к ютангу, продолжил разговор уже с ним:
— Похоже, дружище, теперь только на нас с тобой вся надежда. Давай связывать пленника, дальше понесём его вдвоём.
Ютанг кивнул, расстегнул свой ремень и, склонившись над пленником, стал вязать ему ноги.
— Эй, Лил, ну чего расселся, давай-ка тоже сюда свой ремень, — попросил Студент. — Я своим Когтю руку перетянул.
— Обождите, я сейчас вам помогу, — откликнулся Лилипут, с кряхтеньем поднимаясь на ноги.
— Да куда ты со своей рукой, и без тебя управимся, — отмахнулся Студент, — Лучше Шише помоги подняться. А то наш здоровяк, я смотрю, совсем раскис.
Забрав у Лилипута ремень, он занялся руками пленника. И тут же стал наставлять своего помощника:
— Вяжи туже, не бойся этому гаду больно сделать.
— Да я опасаюсь, как бы он не проснулся, — отозвался ютанг,
— А ты не опасайся. У Шиши кулак тяжёлый, смотри какой синячище у него под глазом расцвёл. Затягивай изо всех сил, урод ещё добрых полчаса не очухается.
Через минуту пленник был надёжно связан по рукам и ногам, и рот его был надёжно запечатан кляпом. Ремень со Студентом взвалили бедолагу на плечи, и движение отряда возобновилось.
Рядом с несущими пленника ютангом и рыцарем самостоятельно шёл зулан. А Лилипут с Шишей замыкали шествие, шагая рядом плечо в плечо и, по мере надобности, поддерживая друг друга под локоть.
Обратный путь по пустынным улицам занял немногим более часа. Когда отряд добрался до порта, небо на востоке уже начинало светлеть — до рассвета оставалось совсем немного времени.
Укрывшись в тени последнего дома припортовой улицы, измученные ночными злоключениями люди стали искать на берегу место своей высадки.
Кустарник, за которым у берега их возвращения должна была дожидаться лодка, отыскался без труда. Но сейчас рядом с ним почему-то не было видно ни одного часового, а ведь лодку должны были охранять четверо матросов.
— Ой, парни, не нравится мне всё это, — прошептал Студент, вглядываясь в далёкий кустарник. — Помнится, мы условились, что матросики по очереди будут дежурить рядом с кустом, и для нас это будет сигналом, что всё в порядке. Вы кого-нибудь там видите? Лично я — никого.
— Погоди раньше времени паниковать, — так же шёпотом отозвался Ремень. — Отсюда толком ничего не разобрать — слишком далеко. Нужно подойти поближе.
— Нет, нельзя туда идти, за кустами нас может ожидать засада, — возразил Студент и продолжил нагонять на спутников тоску. — Боюсь, схарчили наших сторожей местные живоглоты. А лодку, наверняка, утопили. Я даже догадываюсь, кто это мог сделать — помните тех троих троллей, что погнались за нами после того, как мы выломали дверь брошенного дома?
— Ну и что ты предлагаешь? — спросил Шиша.
— Ну, к примеру, я мог бы взобраться на дом и с его крыши осмотреть берег. Сверху я увижу, что творится за нашим кустарником — лодка там нас поджидает или засада.
— Пока ты будешь карабкаться на крышу, а потом спускаться обратно на землю — уже рассветёт, — покачал головой Ремень. — Вот тогда уж мы точно нарвёмся на неприятности. Предлагаю рискнуть, и пойти туда прямо сейчас.
— Согласен, — поддержал ютанга Лилипут. — Стьюд, если лодку утопили тролли, то засады можно не опасаться. Эти гиганты, при всём своём желании, не смогли бы спрятаться за таким низким кустарником.
— Лил, ну а ты-то со своей хромотой куда суёшься! — цыкнул на друга-рыцаря Студент и повернулся к трактирщику: — Шиша, ты моя последняя надежда. Растолкуй хоть ты им…
— Извини, Стьюд, — перебил его здоровяк, — но предложение Ремня мне больше по сердцу.
— И мне, — добавил Коготь.
— Проклятье! Ладно, ваша взяла, пойдёмте, — сдался Студент, наклоняясь, чтобы следом за Ремнём закинуть себе на плечо ноги бесчувственного пленника (по дороге в порт скрученный ремнями бедолага уже дважды приходил в себя, но как только он начинал мычать и дёргаться в руках своих носильщиков, к нему тут же подходил неумолимый Шиша и «усыплял» его своим страшным кулаком).
Через пару минут пятеро утомлённых скитальцев с пленником на плечах кое-как доковыляли до кустарника, и к всеобщему облегчению выяснилось, что опасения Студента были совершенно напрасны. На радостях никто даже не стал упрекать славного мечника, неожиданный приступ чрезмерной осторожности которого едва не вылился для отряда в совершенно напрасную потерю драгоценного предрассветного времени.
С лодкой и её охранниками оказалось всё в порядке. Выяснилось, что свой пост у кустарника матросы покинули, испугавшись той самой троицы троллей. И чтобы не привлекать к себе внимания — ведь на фоне океана при ярком лунном свете их фигуры прекрасно просматривались из любой точки порта — решили нести охрану, схоронившись от посторонних глаз, за бортами лодки, в свою очередь, надежно укрытой кустарником. Благодаря находчивости сторожей никакой оказии за ночь с ними не приключилось.