– Располагайся.
– Уверен?
– Конечно.
Не дав себе опомниться (и передумать!), я устроилась рядом. Рефаит снова взялся за книгу. Удостоверившись, что мне удобно, он потянулся к выключателю, но я остановила его со словами:
– Не волнуйся. Мне свет не мешает.
– У меня свои приборы ночного видения. – Арктур выразительно потер веки. – Но если тебе некомфортно в темноте, лампу можно оставить.
– Нет, выключай. От фобий надо избавляться.
Раздался щелчок, и комната погрузилась во мрак. У меня моментально перехватило дыхание.
– Что читаешь? – спросила я в надежде хоть как-то отвлечься.
– Стихи. – Арктур перевернул страницу. – А ты любишь читать, Пейдж?
– В свое время увлекалась страшилками, плюс бабушка с дедом постоянно рассказывали сказки, но сидеть целыми днями над книгами вообще не мое. Терпения не хватает.
– Просто ты не нашла «своего» автора, но рано или поздно это случится.
– Жду не дождусь, – улыбнулась я.
Раньше его присутствие успокаивало, но сейчас сердце норовило выскочить из груди – и отнюдь не из-за тревоги.
Тишину нарушал только шелест страниц. Банальный звук вытеснил чувство одиночества. Мною уже овладела приятная дремота, как вдруг Арктур произнес:
– Помнишь, я говорил, что золотая пуповина связала нас, поскольку мы неоднократно спасали друг друга?
– Помню, – сонно пробормотала я, не сразу сообразив, о чем речь. – А еще ты говорил, что сомневаешься.
– Пуповина – тайна за семью печатями. Древняя легенда о нити, объединяющей преданные души. Насколько мне известно, другие рефаиты ею не обладают.
– Мм… любопытно. Получается, мы с тобой единственные?
– Получается, – повторил Арктур. – Пейдж, я утаил от тебя кое-какую деталь.
Сон как рукой сняло. Я вся обратилась в слух, однако Арктур молчал как рыба.
– Ну, не тяни! – вырвалось у меня.
– Извини, я дал обет молчания.
– Не хочу тебя расстраивать, но ты не монах, а на дворе не двенадцатый век.
– Такие обеты – не только монашеская прерогатива.
– Тебе виднее. – Поерзав, я выпросталась из-под многослойного кокона покрывал. – Если секретом нельзя поделиться, зачем его вообще упоминать?
– Ты сама докопаешься до сути. Ты сообразительная и рано или поздно соберешь разрозненные фрагменты пазла. Когда это случится, знай: я хранил тайну не по своей воле. И впредь между нами не возникнет никаких недомолвок.
– Ладно, – буркнула я.
Настаивать не имело смысла. Арктур вообще не любил откровенничать. Я подсунула сложенную вдвое подушку под голову, чтобы не уснуть. Потерплю, сейчас есть дела поважнее.
– Ты так долго не доверял мне в колонии. Почему потом поменял мнение?
– Когда Нашира ударила меня, ты отправилась за мной в часовню. Проявила сочувствие. А там, где сочувствие, нет места предательству.
Наследная правительница заставила жениха приветствовать ее на коленях. Спустя столько времени меня наконец осенило: он такой же пленник.
– И часто она поднимала на тебя руку?
– По мере необходимости, чтобы не расслаблялся, – бесстрастно откликнулся рефаит. – Наш союз перерос в самое настоящее противостояние. Нашира не сомневалась, что когда-нибудь выбьет из меня революционную дурь, переманит на свою сторону и заставит возжелать ее. Два столетия она пыталась сломить мое сопротивление. Наверное, у сборщиков это в крови.
Точнее не скажешь. Джексон тоже считал, что способен подчинить любого – без разницы, живого или мертвого.
Если бы не сонливость, я бы никогда не сморозила такую глупость, но усталость заглушила голос разума.
– Вы с Тирабелл встречались. А почему разошлись? – (Золотая пуповина ощутимо напряглась.) – Прости, не хотела совать нос не в свое дело.
– Я неоднократно копался в твоих воспоминаниях. Настал твой черед.
Я приподнялась на подушке. Сновидения вились надо мной, как птицы над гнездом, но любопытство пересилило.
– У меня сменилось несколько партнерш, но только после встречи с Тирабелл я задумался о серьезных отношениях.
Его память запечатлела Тирабелл в облегающих одеждах, смоляные волосы струятся по спине.
– Потом грянуло Размытие границ – пресловутая гражданская война. Однако Тирабелл оставалась моей верной союзницей. Мы вместе сражались на стороне Моталлатов, а после их разгрома Нашира объявила меня принцем-консортом.
– Вы пересекались с ней раньше?
– Да. Хотя она придерживалась оппозиционных взглядов, ее твердая позиция внушала уважение. При Моталлатах никто не осмелился бы разбить существующую пару, – мрачно изрек Арктур. – Нашира четко дала понять, что никакие традиции ей не указ.