Меня отвлекала не столько неуклюжесть, сколько боль, сопровождавшая каждый вдох. Легкие абсолютно не насыщались кислородом. Приходилось прерываться чуть ли не каждые пять минут. Но самое досадное, Арктур никак меня не подстегивал. Во время очередного приступа кашля он отвел меня в гостиную и на весь вечер усадил на диван с грелкой.
Такая забота не шла мне впрок. В отличие от Арктура я не собиралась щадить себя и той же ночью, замотав кисти, крадучись спустилась в подвал. Если восстановлю физическую форму, дар, скорее всего, вернется.
Я сняла с углового стеллажа пару гантелей, какими без труда орудовала до битвы за власть, и подняла руки. Бицепсы тряслись, как желе, однако в напряжении мышц мне чудился добрый знак. Значит, тело постепенно привыкает к нагрузкам.
Внезапно у меня подломилось запястье. Из горла вырвалось шипение, гантели оглушительно грохнулись об пол. Захлебываясь кашлем, я повалилась на мат и согнулась пополам.
Постепенно в зале воцарилась гробовая тишина. Я подтянула колени к груди и уткнулась в них лбом.
– Пейдж? – донеслось с порога.
У меня полыхали щеки, по лицу градом струился пот.
– Что стряслось? – допытывался Арктур.
Не дождавшись внятного ответа, он присел рядом. Я потерла запястье и принялась сгибать, разгибать пальцы.
– Они сломали меня в том гребаном подвале! – выкрикнула я. Во рту при этом появился солоноватый привкус. – Не представляю, как мне стать прежней.
– Никак, – «утешил» рефаит. – Та Пейдж мертва, как и вчерашняя, и позавчерашняя. Но смерть – это не конец, а начало нового этапа. Переход из одного состояния в другое. Твоя новая форма еще слишком хрупкая, но со временем она окрепнет. Наберись терпения.
Я криво ухмыльнулась:
– Терпение – непозволительная роскошь для простых смертных.
– Даже простого смертного хочется видеть в добром здравии, – рассудительно заметил Арктур. – В следующий визит Дюко попроси ее свести тебя с врачом.
Я обреченно кивнула и, опершись на его руку, встала, кляня себя за нелепое желание зареветь.
Мы поднялись в гостиную, и Арктур откупорил бутылку красного.
– Плесни и мне, надо промочить горло.
– Как скажешь. – Рефаит достал из шкафчика второй бокал. – Не знал, что ты у нас любительница вина.
– К жизни оно меня не вернет, но, надеюсь, капельку приободрит. Кстати, – поспешила сменить я тему, – ты когда-нибудь… надирался?
Рефаит изумленно поднял брови.
– Надирался? – переспросил он.
– Напивался, наклюкивался. Ar meisce[31]. Ощущал алкогольную интоксикацию?
– Насколько мне известно, нет.
– Очень жаль. – Я закинула ноги на диван. – А то устроили бы алкосоревнование.
– Какое еще соревнование? – насторожился Арктур.
– Ну, однажды мы с Надин смотрели новости и выпивали по стопке абсента всякий раз, когда с экрана звучало «паранормал». Знатно накидались. – Я завернулась в плед. – Давно хотела спросить…
– Да?
– В нашу первую тренировку ты действовал инстинктивно?
Рефаит поочередно наполнил бокалы.
– Отчасти. С появлением золотой пуповины мне стало намного легче ориентироваться, но изначально я руководствовался опытом общения с другой странницей.
Меня словно молнией ударило.
– Другой странницей?
– Никогда не задумывалась, почему Нашира так хорошо осведомлена об искусстве призрачных странствий? – Арктур закупорил бутылку. – Ты уже вторая ускользаешь у нее из-под носа.
Новость произвела эффект разорвавшейся бомбы. Даже Джексон, самопровозглашенный эксперт в области ясновидения, считал меня единственной в своем роде. Разумеется, со временем я тоже стала мнить себя уникальной.
Хотя кое-какие нюансы противоречили нашей теории. В частности, Нашира была одержима идеей странствий задолго до моего появления в колонии. А как известно, одержимость не возникает на пустом месте.
– Эмма Орсон, – соизволил наконец удовлетворить мое любопытство Арктур. – Ее пленили после Третьего Сезона костей и доставили прямиком в колонию. – Он передал мне бокал. – Оставлять столь могущественного ясновидца подле Наширы было чревато, и Рантаны помогли Орсон бежать.
Не отрывая от него взгляда, я машинально взяла бокал.
– Но перед этим она рассказала тебе о странствиях.
– В общих чертах. Нам с Тирабелл удалось побеседовать с ней лишь дважды. Правда, Орсон не именовала себя призрачной странницей.
Еще бы, ведь термин изобрел Джексон.
– Что с ней случилось после побега? – наседала я.
– У меня есть гипотеза. – Арктур опустился на диван, бокал пристроил на подлокотник. – Не досчитавшись Орсон, Нашира отправила на ее поиски «алую тунику». А вскоре по Уайтчепелу прокатилась волна зверских убийств.