Меня охватил озноб.
– Потрошитель…
Сдержанный кивок.
– Последнюю жертву звали Мэри Келли, но, как позже выяснилось, на улицах ее знали под разными псевдонимами. В частности – Светлая Эмма.
– Думаешь, Эмма выдавала себя за Мэри Келли?
– Да. Либо же убийца ошибся. Так или иначе, с тех пор Эмма Орсон как сквозь землю провалилась.
В памяти всплыли фотографии с места преступления – на черном рынке их разбирали как горячие пирожки.
– Нашира наверняка рвала и метала, – сменила я тему в попытке вытеснить посмертный образ убитой из головы. – А мы все гадали, как она заполучила Потрошителя. Теперь все ясно. Нашира дождалась, пока он вернется в Первый Шиол, казнила его и подчинила фантом – либо в наказание за то, что он не нашел Эмму, либо за ее убийство.
– Скорее всего, – согласился Арктур. – Как известно, Нашира обратила кровавую резню в свою пользу. Она давно ждала случая свергнуть монархию. Едва принц Эдвард взошел на престол, она захлопнула мышеловку, заклеймив новоиспеченного монарха Кровавым Королем.
Нашира обвинила его в убийствах и распространении паранормальной чумы, а после привела к власти Сайен. Если Арктур ничего не путает, началось все с призрачной странницы.
– На своем веку мне довелось встретить всего двух странниц. Ты вторая, – заключил рефаит.
– Немудрено. – Я осушила бокал. – Нашира будет преследовать меня вечно?
– Да.
Ну хоть кто-то не пытается подсластить пилюлю. Пора ответить взаимностью.
– Арктур, огромная просьба: перестань щадить меня на тренировках. – Я посмотрела на него в упор. – Мы договорились делать все, что в наших силах, и не останавливаться ни перед чем.
Параллельно вспомнилась ночь, когда я растоптала наше хрупкое, едва обозначившееся чувство. Принесла его в жертву революции.
Мне нельзя испытывать то, что я испытываю рядом с тобой.
Тишина повисла между нами плотной, почти осязаемой завесой.
– Хорошо, – откликнулся наконец Арктур, пригубив вина.
– Вот и славно. – Я поднялась с дивана. – Если не возражаешь, предлагаю перейти на французский. Едва ли Фрер употребляет в кулуарах английский.
– Здравая мысль, – похвалил рефаит. – Bonne nuit, petite rêveuse[32].
– Bonne nuit[33].
Остаток января прошел в изнуряющих тренировках. День за днем Арктур муштровал мой заскорузлый фантом, однако тот реагировал лишь на опасность. Замкнутый круг. Отчаявшись, я прибегла к фантазии и с ее помощью научилась стимулировать дар.
Я воображала каземат. Воображала друзей, застывших под дулами безликих солдат. Воображала бойню, навсегда искалечившую мою психику. Наконец ценою титанических усилий мне удалось отрешиться от тела и атаковать броню Арктура. Из носа хлынула кровь, но лиха беда начало.
В редкие часы досуга я зубрила принесенное Дюко досье на Фрер.
Люси Изабелла Фрер, старшая из трех дочерей министра финансов, родилась в Сайенской цитадели Тулуза. После развода родителей переехала вместе с матерью и средней сестрой в Марсель.
С детства Люси мечтала о карьере великой вещательницы и даже получила высший балл по истории Сайена. В двадцать три, на званом ужине в Гренобле, она знакомится с будущим инквизитором. В 2049 году пара объявляет о помолвке, Менара назначают министром юстиции, а пять месяцев спустя они с Люси женятся. Менары считаются образцовой семьей, почти везде появляются вместе, воспитывают троих детей и ждут четвертого. Фрер официально сообщила о своей беременности четырнадцатого декабря, когда уже была на четвертом месяце.
К досье прилагался видеофайл с ее публичными выступлениями. Я, словно губка, впитывала привычки объекта, походку, манеру держаться, переливчатый смех. Присаживаясь, Люси скрещивала ноги в лодыжках, а улыбалась исключительно левым уголком рта. Будучи в положении, она любила класть руку на округлившийся живот. За годы, проведенные в столице, Фрер избавилась от южного акцента, но кое-какие словечки иногда проскальзывали. Надо выучить, пригодится.
Фрер разделяла лютую ненависть супруга к паранормалам и выступала яростной противницей «азотика» – препарата для безболезненного умерщвления ясновидцев, разработанного и внедренного в Англии. Якобы это слишком гуманно. Естественно, до Франции препарат не добрался. Фрер частенько заменяла супруга на так называемой кровавой рулетке среди узников Бастилии.
Главная гильотина помещалась на Гревской площади. Мне попалась запись тройной казни. Камера запечатлела Фрер на зрительной трибуне с новорожденным Жаном-Мишелем на руках, левый уголок ее рта пополз вверх, когда один из приговоренных обмочился.