– Закрой дверь! – приказал Питни.
Бесс смотрела на мужа с ненавистью и отвращением. Питни встал с кресла.
– Как давно ты стояла там? – грозно спросил он, стараясь испугать жену.
Бесс вызывающе посмотрела на него. Губы ее дрожали.
– Всего несколько минут, – сказала она.
– Не лги мне, Бесс. Ты знаешь, что бывает, когда я уличаю тебя во лжи.
Питни выдвинул ящик своего стола и достал оттуда хлыст для верховой езды. Лицо Бесс побледнело еще больше.
– Как давно, Бесс? Что ты слышала?
– Ничего, – прошептала она, не спуская глаз с хлыста. Питни ударил им по столу, и Бесс вздрогнула.
– Не лги! – прорычал он. – Ты слышала, как мы говорили о яде?
Бесс опустила глаза. Питни обошел стол и занес над ней хлыст.
– Да! – в испуге крикнула Бесс, прикрывая руками лицо. – Да.
– Оставь нас, Эштон, – нриказал Питни.
Как только Эштон ушел, Бесс заговорила торопливо:
– Я не совсем поняла, что ты сделал, Питни, но обещаю, ни слова никому не скажу.
– Не притворяйся дурой, Бесс. Ты прекрасно знаешь, что кто-то пытался отравить короля и яд обнаружили только потому, что какой-то идиот рассыпал его, а собаки его величества слизали его.
Бесс вся задрожала, плечи ее опустились.
– Ты подсыпал яд, – тихо произнесла она. – Я знаю, ты всегда ненавидел его величество. Я знаю о твоих Политических амбициях. Но… но заговор против короля. Это безумие. Как ты мог совершить такое злодейство?
Питни смотрел жене в глаза, удивляясь ее глупости. Он не мог поверить, что она раньше не догадалась, какую роль он сыграл в покушении на короля.
– Это не было ни злодейством, ни безумием. Когда на карту поставлена власть, великие люди совершают смелые поступки. Наш король торопится разрушить все, что удалось создать «круглоголовым». Я не мог допустить, чтобы это произошло. Послушай, ты же не думала, что этот слабак Уинчилси участвовал в отравлении?
Выражение лица Бесс изменилось, как будто она увидела в муже что-то такое, что изменило ход ее мыслей.
– Ты действительно безумен, – прошептала она, отступая назад.
Эти слова возмутили Питни.
– Никакого безумия тут не было, – со злобой ответил он. – Разве сумасшедший мог устроить так, что яд принес Уинчилси и чтобы в случае, если яд обнаружат, он был бы единственным, кто ответит за это? Разве было безумием получить твой драгоценный Фолкем-Хаус обратно? Ты знаешь, что это было моей основной целью. Умер бы король или не умер, как только яд обнаружили, сэр Уинчилси был обречен. А после устранения сэра Уинчилси я мог бы выкупить Фолкем-Хаус у государства. Так что ты видишь, моя дорогая, я это сделал ради тебя.
Глаза Бесс гневно блеснули.
– Ты не переложишь вину за преступление на меня!
Питни обошел жену и остановился у нее за спиной:
– Именно это я и сделаю. Если ты скажешь хотя бы слово о том, что слышала сегодня, я постараюсь, чтобы тебя признали виновной не меньше меня, милая женушка.
Он поднял хлыст и провел по спине Бесс. Она задрожала.
– Да. Не забывай, что я могу сделать с тобой. Я могу подкупить служанку, и она поклянется, что ты признавалась ей в своем преступлении. Эштон, если я попрошу, насочиняет разных сказок про тебя. Видишь, ты соучастница моего преступления и даже не знала об этом.
Бесс резко повернулась к мужу лицом:
– И ты предашь свою жену?
Он холодно улыбнулся:
– Только если она предаст меня.
Питни дотронулся хлыстом до кисейной косынки, прикрывавшей плечи Бесс, подцепил ее кончиком хлыста и сдернул, обнажая верхнюю часть ее полной груди. Затем провел хлыстом по ее коже.
Бесс покраснела и оттолкнула хлыст.
– Гаррет не допустит, чтобы это преступление осталось нераскрытым. Он разоблачит тебя. И что ты тогда будешь делать? Он уже добился, что ты стал посмешищем при дворе и среди знати. Ты не можешь помешать ему.
Холодная ярость вспыхнула в Питни. Он с силой ударил хлыстом Бесс по плечу и еще больше разъярился, когда она даже не вскрикнула.
Питни с ненавистью отбросил хлыст, схватил жену за запястья и начал сжимать их все сильнее и сильнее, пока она не застонала от боли.
– Если ты скажешь хоть одно слово Гаррету, я убью тебя, поняла? И я постараюсь, чтобы ты умерла в мучениях. Не думай, что сможешь помешать мне, если даже меня арестуют. У меня все еще есть люди, которые мне должны, и они выполнят мое поручение, где бы я ни находился.
Бесс попыталась вырваться, но Питни крепко держал ее, сново в тисках.
– И не думай, что я не сделаю этого, Бесс. Сделаю без всяких угрызений совести. Так что лучше тебе не раскрывать свой хорошенький ротик.
Он прижал ее руку к своей набухшей плоти. Бесс сопротивлялась, но Питни гладил себя ее рукой.
– Радуйся, что в твоем непривлекательном положении ты еще интересуешь меня. А теперь, когда ты услышала мои тайны, это единственное, что сохраняет тебе жизнь, это и еще ребенок, и те немногие связи в обществе, которые ты сохранила. Если когда-нибудь ты утратишь эти три вещи…
Питни резко вывернул жене руку.
– Я ничего не скажу! – выкрикнула Бесс. – Не скажу.
– Хорошая девочка, – плотоядно усмехнулся Питни. Гнев и желание наказать жену росли в нем, как воспаленный фурункул.
Он отпустил жену и начал расстегивать штаны. Питни не мог выместить свой гнев на том, кто этого заслуживал, но у него все же был кто-то, кого можно было наказать.
Глава 18
Любить – значит страдать,
и не любить – страдать.
Но самое ужасное страданье —
любить безответно.
– Ты ему еще не сказала? – спросила Тамара, наклонившись к племяннице, которая, стоя на коленях, выпалывала сорняки в саду Фолкем-Хауса.
– Нет, – ответила Марианна, не поднимая головы, чтобы тетка не увидела досады на ее лице.
– Прошла уже неделя с тех пор, как он спас нас. Не слишком ли это долго? Тебе следовало бы сказать ему.
Марианна, прикрывая лицо от солнца, посмотрела на тетку:
– Как я могу?
Тамара плюхнулась на землю среди груды разбросанных грязных и уже увядающих стеблей амброзии и других сорняков и взглянула на Марианну с нескрываемым негодованием:
– Этот человек одержим тобою. Любому это заметно. И теперь, когда ты удостоверилась, что граф не предавал твоего отца, почему не сказать ему о том, кто ты? Может быть, он сможет помочь тебе узнать, кто совершил это преступление.
Марианна покачала головой:
– Поверить не могу, что ты это предлагаешь.
Тамара вздохнула:
– А почему нет? Если ты ему не скажешь сейчас, он сам потом узнает. Он настойчив, этого у него не отнимешь. И мало смысла скрывать твое имя сейчас. Чего ты боишься?
– Ты знаешь, чего я боюсь.
Тамара рассеянно выдернула какой-то сорняк.
– Думаю, я могу правильно оценить человека, детка. Ни за что на свете граф не пошлет тебя на виселицу.
Марианна выдернула длинный стебель и бросила его на землю. Ей тоже хотелось быть уверенной в том, что Гаррет правильно воспримет правду, когда ее узнает.
– Он ведь спал с тобой, не так ли? – со свойственной ей прямотой спросила Тамара. – Ну, тогда ему пора узнать, во что он ввязался. Я думаю, он поступит с тобой по справедливости. И тем охотнее он это сделает, если будет знать, что ты равна ему по происхождению.
Марианна раздраженно отбросила сорняк и поднялась с земли. Приподняв юбки, она повернулась и пошла прочь от Тамары. Тамара вскочила и последовала за ней.
– Он ведь спал с тобой? – снова спросила она, догнав Марианну. – Не могу поверить, что вы в гостинице провели всю ночь за беседой.
Марианна остановилась и сердито посмотрела на тетку. Впервые в жизни ей не нравилась ее прямота. Под пытливым взглядом Тамары она покраснела.
Ей следовало бы знать, что тетя Тамара задаст этот вопрос, как только они окажутся наедине. До сих пор они встречались в присутствии Уильяма или Гаррета и Тамара не проронила ни слова.