Оценив мой ошеломленный вид, уходит в коридор.
— Ах ты, зараза!
Выйдя из оцепенения, вылетаю за ней. Закрыв ладонями лицо, она заглушает хохот, превратив его в тихое хрюканье.
— Что ты наделала, а? — разворачиваю, и тоже трясусь от смеха, прижимая ее к себе. — Пытки, между прочим, запрещены женевской конвенцией.
— Вот примерно так я себя и чувствую… — обнимает меня в ответ. — Прости…прости…за дурацкую шутку… — шепчет в губы. — Ты не представляешь, как я рада, что вы появились в моей жизни.
— И это однозначно взаимно, — поцеловал ее. Нежно, бережно, осторожно, пытаясь унять дрожь в теле. Играл губами… Вдыхал аромат…будто, вбирая в себя ее запах и теплоту.
— Все, — она отстранилась, прерывисто дыша. — Еще одного облома, я не переживу! — стукнула меня кулачком в плечо. — Мне пора!
А потом, сидя до приезда такси у меня на коленях, чертила бороздки в моих волосах. Рядом на стуле пристроился Лимур, из телека негромко звучали мелодии детских песен, на столе стояли практически не тронутые бокалы с вином. Я уткнулся носом ей в щеку, закрыл глаза, и только, что не мурчал, отключившись от реальности. И впитывал эту неспешную нежность, по которой, оказывается, очень соскучился. Вернулось забытое ощущение тепла и покоя.
18
Приезжаю домой полной радужных надежд. Внутри бушует адреналиновая буря. Больше не нужно держать все в себе. Можно проявлять нежность, и ласку не только к Никите, но к Вадиму, не боясь показаться навязчивой.
Разуваюсь и медленно обхожу квартиру. Ощущение такое, будто сто лет здесь не была. Все кажется безжизненным и унылым, как в заброшенном городе.
Я знаю ее до мелочей. Лично нанимала дизайнера и контролировала подбор всего, что здесь есть. Каждая вещь куплена с моего одобрения. Расставлена с симметричной аккуратностью. Но то было словно в прошлой жизни. Той, где это было важно и тешило самолюбие.
Сейчас нет. Всего лишь удобства для проживания. Глянцевые фасады белой кухни, современная техника, стильная мебель. Шмотки, косметика, украшения. Я больше не вижу в этих декорациях, красоты и комфорта.
Вчера, мы с младшей Кравцовой прошвырнулись по торговому центру, скорее от нечего делать, чем в поисках чего-то стоящего. Купили, как две роковые обольстительницы, нижнее белье. Иронично подшучивали во время примерки над теми, кому посчастливится увидеть эту красотень и «оценить товар лицом». Смешно пофыркали друг на друга, потому что чувствовали одно и то же. Утекающее время и тоскливое одиночество.
Мне отчаянно захотелось поделиться секретом, который ношу в себе. Валя, как никто другой из подруг, могла меня понять. У нее на личном фронте тоже дела обстояли туманно. Сидя за столиком в кафешке, она слушала, уставившись на меня широко раскрытыми глазами. Даже фирменный вкуснючий пирог, не смог смягчить потрясения. Удивление в ее взгляде сменилось ошеломлением, когда я сказала, что выхожу замуж. Потому что… потому что Никита обалденный, а его отец…в него я влюбилась… Про дебют нашего с Вадимом «романа», решила благоразумно умолчать. Признания о сделанном мной предложении, итак шокировало ее до глубины души. Подавилась, бедняжка. Я бы тоже пальцем у виска покрутила, если бы такое услышала. А Валя…не осудила, но и радостно поздравлять не кинулась. Попросила здраво оценить ответственность, которую собираюсь на себя взять. И пропустив через себя мои аргументы, сдержанно пожелала удачи в семейной жизни.
А потом я утащила ее в детский магазин. И пусть Вадим смотрит на меня укоризненно, и даже лекцию о ценности общения, а не подарков прочитал. Все это неважно, когда радостная улыбка расплывается по лицу маленького непоседы. Переживу как-нибудь.
Тете Лия отнеслась к моему известию без драматизма и выпученных глаз.
— Ты беременна?
— Почему сразу беременна? — я обошла директорский стол. Встала за спиной и начала массировать ей плечи
— Ну а что я должна была подумать? Ты выглядишь, как бы поточнее сказать, воровато-виноватой, — подняв на меня глаза, утвердительно кивнула своим мыслям. — Как человек, который что-то скрывает. Или врет…
— Да ну тебя! Скажешь тоже!
— Значит не беременна. Ну что ж. Не замечала, что между вами искрит. Старею. И поздравляю. Родители знают?
— Ты первая.
— И все-таки что-то ты темнишь… — мечет в меня острый взгляд. С усилием скольжу большими пальцами по ременным мышцам, и ойкнув она отворачивается. — Ладно-ладно поняла, — примирительно рассмеялась, — не буду лезть. Ты сама взрослая. Знаешь, что делаешь. Знаешь же?
— Конечно, знаю, — надавливаю на бугорки на гребнях лопаток. Тетя постанывает от приятной боли, вертит с хрустом головой.