Как уж Вадиму удалось убедить отца…в нашем желании скромно отметить регистрацию, он мне так и не признался…Они с Александром Сергеевичем несколько раз выходили из ресторана «покурить», пока мама с Ольгой Ивановной, нащупав общие темы обсуждали возрастные болячки и сериалы. Знакомство наших родителей прошло без эксцессов. Мужчины друг другом остались довольны. У них оказались одинаковыми взгляды на рыбалку, алкоголь, политику. Матери, сначала осторожно улыбались, приглядываясь. Но с каждым глотком вина, их бдительность таяла, и опасения рушились.
Сосредоточив внимание, на кулинарных изысках повара ресторана, в котором мы собирались праздновать, Вадим взял инициативу в свои руки и официально пригласил родителей на свадьбу.
Насмотревшись мультиков в телефоне, Никита, утомленный ничегонеделанием, заскучал, и стал придумывать себе развлечения. Посидел у всех на коленях, с детской непосредственностью забросал вопросами, и с азартом исследователя, попробовал еду у каждого в тарелке. Оказалось, у деда Леона, имя смешное какое! вкуснее, чем у других. И на двоих, они с аппетитом съели форелевый стейк.
Опустошив бутылку вина, родители достигли обоюдной позиции: «Лишь бы дети были счастливы!». Что расписаться решили — правильно, непонятно только зачем так спешить. Но это их дело! В любом случае, повод для праздника есть! И сердечно обнявшись на прощание, разъехались по домам на такси.
Вадим с Тенгизом маялись у машины, дожидаясь меня. Никита наматывал вокруг них круги на самокате, облизывая мороженое, такой же нарядный, как и его отец. В белой приталенной рубашке, зауженных брюках с подтяжками и красной бабочке Вадим был красивый до рези в глазах. Онемевший и застывший, пожирающий меня глазами, растерянный и одновременно серьезный.
— Лика! — бросив самокат, Никита помчался ко мне. За мгновенье до того, как, уткнуться мне в платье подтаявшим рожком, Ленка успела его поймать. Соскучился, мой маленький. Я тоже соскучилась, не удержавшись, взлохматила, а потом пригладила его, уложенную по-взрослому, челку.
— Что б тебя, сестренка! — Тенгиз театрально схватился за сердце. — Куда подевалась, маленькая вредина, что вечно путалась у меня под ногами?!
Волнуясь, я стиснула букет, но Вадим, шагнув вперед протянул руку.
— Ты невероятная! И безумно красивая, — улыбнулся, а потом шепнул на ухо. — Я сам себе завидую! — и громко крикнул. — Сил нет, как жениться хочу!
— Тогда чего же мы ждем? — Тенгиз открыл заднюю дверь своего сверкающего чистотой внедорожника. — Поехали!
Хорошо поставленным голосом, регистратор произнесла торжественную речь. Нанятый фотограф, ползал и прыгал вокруг, сверкая вспышкой. Никита, назначенный «хранителем колец», стоял за руку с Вадимом, нетерпеливо ожидая разрешения, взять наконец со стола блюдечко с обручалками.
— Является ли ваше желание вступить в брак искренним, свободным и хорошо обдуманным. Прошу ответить невесту.
— Да, — я услышала себя, будто со стороны.
— Прошу ответить жениха!
— Да! — голос Вадима звучал твердо.
— Учитывая ваше обоюдное согласие, которое вы выразили в присутствии свидетелей, ваш брак регистрируется. Прошу вас подойти к столу и подписями скрепить ваш семейный союз.
Трясущейся рукой я поставила подпись в амбарной книге, что сообщила о нашем согласии вступить в брак. Вадим рядом оставил размашистый автограф.
— Прошу вас в знак любви и преданности друг другу обменяться обручальными кольцами.
— Никитос, можно! — Вадим, выпустил ладошку Никиты. Работница загса, улыбнувшись, протянула ему блюдечко.
С важным видом он подал нам кольца.
— Я люблю тебя, — глядя в глаза, теперь уже муж, взял мое запястье и надел кольцо. На его лице появилась легкая улыбка и выжидательный взгляд.
Сердце пропустило удар. А потом заколотилось, как сумасшедшее.
Мне же не послышалось?!Это правда??
— И я тебя… — подрагивающими пальцами надела ему обручалку. Он пару раз сжал руку в кулак, и поймав мою ладонь, притянул к себе, другой впечатывая в нас Никиту.
— Люблю, — беззвучно прошептали его губы
— Я тоже, — отозвались мои.
— Объявляю вас мужем и женой! Поздравьте друг друга супружеским поцелуем.
Приподняв лицо за подбородок, он всмотрелся мне в глаза, и прежде чем любимые губы накрыли мои, я услышала довольное
— Ты теперь Муравьева. С ума сойти! Никитос, возьми у тети бумажку!
И пока мы целовались, женщина, снисходительно качая головой, вручила ему свидетельство и шоколадку. Шоколадку, по собственной инициативе. Никита, тут же ее развернул, и откусил, перепачкав мордаху и руки.