– В обычных обстоятельствах – да, одно и то же, но мы находимся в необычных.
– В самом деле? – спросила она, все еще сомневаясь и беспокоясь.
– Рискуя смутить вас, спрошу, будете ли вы возражать, если я выскажусь довольно резко, возможно, грубо?
– Нет, – ответила Лайза тихо, не будучи уверенной в этом.
– Чтобы сохранить видимость нормального брака, необходимо жить в одной квартире, – объяснил он решительно. – Даю слово, что не намереваюсь использовать ваше тело таким образом, как вы описали. Предполагаю, что мы будем жить вместе как друзья; а потом, когда ребенок родится и будет зарегистрирован, как положено, и вы захотите нанести визит домой и не вернетесь, это будет не так заметно. – Он доброжелательно улыбнулся. – Как нравится мой план?
– Мы точно будем только друзьями?
– Надеюсь, хорошими. Это имеет для вас значение?
– Д-да, – произнесла она одно-единственное слово, но так неубедительно и с такой тревогой, что стало ясно – абсолютно не убеждена в этом.
– И чтобы положить начало нашей дружбе, Лайза, – попросил он ласково, – не можете ли сказать, почему все еще сомневаетесь?
– Извините, – несчастным голосом начала Лайза. – Похоже, вы очень порядочный, очень честный человек, но я… я…
– А что же вы? – подсказал он ласково.
– Как жена, – послышалось отчаяние в голосе, – буду полностью в вашей власти. А вдруг измените свое решение?
– Понимаю. – По его хладнокровному виду и загадочному выражению лица нельзя было определить, действительно ли он был спокоен или скрывает вызванный ею гнев.
– Извините, – повторила она вопрос, – но это ведь может случиться, не правда ли?
Торн окинул ее внимательным взглядом.
– В обычных обстоятельствах – да, – ответил он так же, как несколько минут назад, – но мы находимся не в обычных – ни один мужчина не смог бы не заметить, что вы очень красивая молодая леди: прекрасные глаза, удивительно хорошенькое личико и замечательная фигура. Правда, манеры не совсем светские, – капитан колебался, подыскивая нужные выражения, – но, скажем так, провинциально очаровательные. Короче говоря, – подытожил он, игнорируя вспышку гнева в ее глазах, – нет сомнений, что вы станете соблазном для любого мужчины, даже не влюбленного в вас.
– Но не для вас, хотите вы сказать? – спросила Лайза, демонстрируя соответствующую его дружелюбию выдержку, которой у нее на самом деле не было.
– Совершенно верно.
– Вы находите меня не настолько неотразимой, – продолжала она холодно, – и не боитесь, что станете обращаться со мной так же, как другие мужчины?
– Не потому, что не хочу, – сказал он внезапно погрустневшим голосом. – Не могу быть таким, как другие.
Он отвернулся от нее, и гнев Лайзы растаял перед лицом его несомненных страданий.
– Вы не обязаны рассказывать, если вам будет спокойнее не…
– Спокойнее? Мне? Никогда больше не будет спокойствия.
Лайза подошла к нему ближе.
– Наверняка дела не так уж плохи, да? – спросила она с сомнением.
– На самом деле плохи. Дадите слово, – краска залила его смуглое лицо, он посмотрел ей прямо в глаза, – что никогда не проболтаетесь о том, чем я хочу поделиться с вами?
– Даю, – пообещала Лайза.
– Вы что-нибудь помните о битве в Огайо-Вэлли, произошедшей несколько лет назад?
Лайза покопалась в памяти.
– Не слишком много, – призналась она откровенно.
– Я находился в Вирджинии по особому поручению лорда Данмора, когда…
– Да, вспомнила, война лорда Данмора.
– Ее так называли, – подтвердил он, – хотя нашей основной задачей было покончить с властью индейцев на той территории раз и навсегда. Мы выполнили свою миссию, однако не без потерь для меня. Я был… давайте не вдаваться в детали, последствия говорят сами за себя. Дело в том, что мои раны… то, что произошло со мной… Короче… – Он нервно прикусил губу, одновременно сильно ударив одной рукой о другую. – Независимо от моего желания, я не могу выполнять функции мужчины. Говоря иначе, каким бы сильным ни было мое желание, – закончил он с горечью, – ни одна женщина никогда не будет в такой безопасности от посягательств мужчины, в какой вы будете находиться со мной.
– Мне так жаль, так жаль! – воскликнула Лайза, схватив его за руки и импульсивно прижавшись на мгновение щекой к его лицу.
– Жаль? Должно быть наоборот. Она отшатнулась.
– За какое чудовище вы меня принимаете, – возмущенно спросила Лайза, – если думаете, что я буду рада гарантиям для себя ценой ваших ужасных страданий?
– Простите. Я не всегда так поспешен и суров в оценках, но были времена, когда мои мучения… Даже по прошествии почти двух лет не могу привыкнуть к этому.
– Я никогда не упомяну об этом снова. И никогда не скажу о вашем несчастье ни одной живой душе, – пообещала она еще раз.
– Спасибо, но знание о моем «несчастии», как вы любезно выразились, не станет препятствием вашему желанию пройти через обряд бракосочетания, хотя это будет всего лишь брак по расчету? Я ведь мужчина только наполовину.
– Никогда в своей жизни не слышала такой глупости! – горячо выпалила Лайза. – Мужчина наполовину! Как будто этот… этот орган, которым мужчины так смешно гордятся, является единственным признаком мужчины. Он больше похож – кому это лучше знать, как не мне? – на орудие дьявола. Буду рада и горда выйти за вас замуж и дать ваше имя своему ребенку.
– Вы не можете себе представить, что это значит для меня, – вымолвил он охрипшим голосом.
– Или что это значит для меня, – уточнила она. – Неужели вы действительно думали, что я спокойно восприняла вероятность рождения ребенка вне брака? Или необходимость рассказать об этом своей семье, друзьям? Мне и сейчас многое придется объяснять им, но это же не те признания, какие бы пришлось… Сейчас могу высоко держать голову, мне не надо стыдиться, – сказала она, и внезапные слезы сверкнули у нее в глазах, прежде чем медленно скатились по щекам.
Боуэри-Лейн,
5 октября 1776 года
Самая любимая из всех бабушек!
Ты уже получила первое, наспех написанное письмо, которое я отправила с Хайрамом сразу после воинской церемонии, сделавшей меня женой капитана Торна Холлоуэя.
Есть еще вопрос, который не затронут.
При всем моем высоком мнении о муже я не перестала сомневаться, такой ли он порядочный джентльмен, каким кажется. Дала адрес своей семьи в Холланд-Хаузе, но он ничего не знает о Грейс-Холле и о твоих намерениях относительно завещания, поэтому в любое время у меня будет место, ему не известное, где всегда смогу найти убежище, если оно понадобится. Чувствую себя виноватой, скрывая что-либо от него, в то время как он откровенен со мной, но теперь, после всего произошедшего, знаю, что нужно уметь защитить себя.
Надеюсь, бабуля, что твое здоровье улучшилось. И хотя я осталась здесь в соответствии с желанием мужа, так как он считает, что это будет лучше для меня и будущего ребенка, ничто не удержит меня, если я тебе нужна.
Всегда преданная тебе внучка,
Лайза Холлоуэй.
ГЛАВА 12
Вечером в день бракосочетания Лайза сидела в обтянутом ситцем кресле и что-то писала на листке бумаги, когда в комнату вошла Тилли. Она неодобрительно посмотрела на молодую госпожу.
– Вот те на, мисс Лайза, уже давно пора начать раздеваться.
Лайза подняла глаза от длинного абзаца, содержащего раскаяния и сожаления, адресованные родителям.
– Я еще не устала, – ответила она рассеянно.
– Ради Бога, мисс Лайза, кто говорит об усталости? – хихикнула служанка. – Это ваша первая брачная ночь.
– Действительно! – Она встала, потягиваясь. – Я забыла.
– Мисс Лайза!
– Ну и что, была незамужней более восемнадцати лет, а замужем менее одного дня, – ответила Лайза. – Почему же должна – какого черта ты делаешь, Тилли? Я не английская леди и могу одеваться и раздеваться самостоятельно.