– Чарльз Стюарт Гленденнинг из штата Вирджиния. Прибыл, чтобы вступить в армию, если можно. Однако оказалось, что армия не очень нуждается во мне. Можно ли поговорить с кем-нибудь из офицеров, отвечающих за это?
Им обоим разрешили пройти в пустую прихожую, уставленную с двух сторон рядами скамеек, служившими сиденьями для тех, кому приходится ждать приема у генерала, а также для его помощников.
Чарли и Торн тихо сели, наблюдая от нечего делать в течение следующего получаса за семью или восьмью мужчинами, явившимися с теми или иными просьбами. Несколько бдительных охранников патрулировали расположенные по обе стороны от коридора комнаты, парадное крыльцо и черный ход.
Когда подошла очередь, их провели в последнюю комнату справа, гудевшую, как переполненный улей. Офицер, сидевший около двери, приподнялся и вежливо кивнул, сказав с комично поднятыми бровями:
– Я капитан Макгенри, помощник генерала Вашингтона. Насколько понял, вы джентльмены, желающие вступить в армию.
– Только один из нас, – быстро уточнил Чарли. – Это я, Чарльз Стюарт Гленденнинг из Вирджинии, сэр, и, прежде чем вы заподозрите меня из-за акцента – полностью отдаю себе отчет в том, что говорю, как проклятый англичанин, – скажу, что вернулся из Оксфорда после нескольких лет обучения.
– Из Оксфорда? – пробормотал капитан Макгенри. – В Морристаун?
– Откровенно говоря, капитан, легче было добраться из Оксфорда в Нью-Йорк через Атлантику, чем из Нью-Йорка в эту часть Нью-Джерси.
– Вы прямо из Нью-Йорка?
– Трудно назвать эти скитания словом «прямо». Благодаря буранам, не говоря уже о жалкой паре кляч, по ошибке называемых лошадьми, мы потратили на дорогу несколько недель.
Капитан Макгенри сочувственно улыбнулся.
– Мы проверим вашу личность, конечно, но позвольте, мистер Гленденнинг, приветствовать вас, пока неофициально, со вступлением в нашу армию. – Он с улыбкой повернулся к Торну, который решил, что настала очередь сказать свое слово.
– Капитан Макгенри, я лорд Водсвортский из Дербишира, находящегося в Англии. – Сказав это, он выложил на стол все те документы, которые в свое время послужили доказательством для Чарли.
– Вы видите, вышел в отставку из британской армии в середине 1778 года. Хотя мне понятно то недовольство, которое вы испытываете к нам в Америке, могу помочь вам только своим участием в заседаниях в палате лордов. В вашей стране я должен, естественно, сохранять нейтралитет.
– Какое дело привело вас в Морристаун, сэр? – несмотря на спокойный тон разговора, рука капитана Макгенри легла на рукоятку шпаги, а незаметный кивок головы отправил двух охранников к двери.
Торн едва заметно улыбнулся.
– Не имею оружия, капитан. А если бы и имел, какой вред мог бы причинить один человек целой армии?
– Мы уже встречались с неоднократными угрозами в отношении нашего главнокомандующего, сэр. Какому-нибудь фанатику может прийти в голову мысль повергнуть армию в хаос, убив его.
– Я уже сказал вам, что был солдатом, капитан Макгенри, – холодно ответил Торн. – Я не террорист и никогда им не был.
– Ваша цель прибытия, лорд Водсвортский?
– Если прочтете бумаги, которые я предложил вам, ответ будет простым. Сами убедитесь, что у меня одна, и единственная, цель – найти свою жену, американку, и забрать ее домой.
Капитан Макгенри перевел взгляд с Торна на Чарли и обратно.
– Добирались вместе… Я так понимаю, что вы друзья?
– Очень хорошие, – подтвердил Чарльз Гленденнинг.
– Исключительно хорошие, – согласился лорд Водсвортский.
Капитан Макгенри пожал плечами и показал на два виндзорских стула, стоящих напротив его стола.
– Джентльмены, пожалуйста, садитесь. Сомневаюсь, что мы сумеем быстро разобраться в ваших историях.
Они оба сели и вели себя тихо, наблюдая за озабоченным лицом капитана Макгенри, который прочитывал, а затем переворачивал каждую страницу подробного документального изложения истории Торна. Затем увидели внезапно изменившееся выражение его лица. Какое-то время он внимательно смотрел на Торна таким изумленным и недоверчивым взглядом, что казалось, его глаза сейчас выскочат из орбит.
Затем, ничего не говоря, капитан с участившимся дыханием вернулся к бумагам, вчитываясь в них почти со страстной сосредоточенностью.
Торн и Чарли, немного наклонившись вперед, пытались увидеть, какая из бумаг вызвала такую напряженную реакцию. Их оказалось две: первая – письменные показания священника, совершавшего обряд бракосочетания капитана британской армии Торна Холлоуэя и незамужней Лайзы Микэ ван Гулик, проживающих на Боуэри-Лейн в городе Нью-Йорке, и вторая – объявление о розыске Лайзы: «Ориентировка разведчикам, отправляющимся на занятую американцами территорию. Ищите…».
Капитан Макгенри поднял голову и спросил приглушенным от волнения голосом:
– Так вы муж Лайзы Микэ?
– Как видите, – начал объяснять Торн довольно суровым голосом, – она выбрала себе здесь укороченную форму ее настоящего законного имени; и получилось, что я женат на леди, известной вам под именем Лайзы Микэ. Вы, может быть, даже знакомы с ней?
Капитан Макгенри поспешно встал, похоже даже не услышав вопроса.
– Мои извинения, джентльмены, – сказал он возбужденно. – Скоро вернусь.
Через несколько минут он вошел с красивым молодым человеком невысокого роста, но держащимся так самоуверенно, как будто был шести футов роста, щеголявшим нарядной формой, какую им не приходилось еще видеть.
– Полковник Гамильтон, вот два джентльмена, о которых я вам говорил: Лорд Водсвортский, мистер Гленденнинг. Джентльмены, это полковник Александр Гамильтон. – Продолжая говорить, он собрал со стола документы Торна и передал полковнику Гамильтону, который спокойно и быстро прочел их.
– Хотя у меня нет желания совать нос в ваши личные дела, лорд Водсвортский, вы должны понимать, что необходимо выяснить некоторые…
– Отлично понимаю, – резко прервал его Торн. – Спрашивайте, что хотите, сэр. Отвечу на любой вопрос, – добавил он тихо. – Уверяю вас в этом.
Полковник Гамильтон принял это заверение, слегка приподняв брови и скривив губы. Они все сели снова, и расспросы начались с предельной учтивостью.
– Может быть, расскажете, как случилось, что вы и миссис Микэ так долго живете врозь?
– Миссис Холлоуэй – тогда она носила это имя – и я, – начал Торн, нарочито сделав ударение на этом факте, – поженились в Нью-Йорке в 1776 году. Сначала между нами не было никаких конфликтов по поводу преданности нашим сторонам. Война была новой для нас, и такими же были… наши чувства друг к другу. Я потерял брата на Лонг-Айленде, но тем не менее понимал точку зрения американцев. – Он слегка поморщился. – Однако затем тюрьмы в Нью-Йорке и тюрьмы-корабли на Ист-Ривер начали заполняться американцами – никто не скрывал, что они страдали. Лайза – моя жена – носила им хлеб, вино и медикаменты каждую неделю. В то же время в армию ушел ее брат, и когда мне приходилось уезжать от нее, мысль, что я сражаюсь не только против ее народа, но и, возможно, против ее брата, приносила ей ужасные мучения. Сейчас понимаю, что она считала себя предателем по отношению к своей стране, но, признаю, тогда еще не понимал силу внутреннего конфликта, разрывавшего ее на части. Во время кампании в Филадельфии умер мой дядя, сделав меня пятым виконтом Водсвортским. Встав перед необходимостью поехать в Англию со мной как с членом британского сословия пэров, моя жена предпочла остаться в Америке. Уходя от меня, отказалась даже сообщить, где будет находиться, чтобы мне не удалось разыскать ее и попытаться изменить решение. Все эти четырнадцать месяцев и даже более мои агенты искали ее, особенно после того, как я отказался от собственных бесполезных поисков и вернулся в Англию улаживать там дела. Как только смог, вернулся назад в Америку, чтобы найти леди Водсвортскую.
– Ваша жена знала, что вы будете разыскивать ее?