Параллельно в течение как минимум двух десятков лет в Польше разогревался проект сноса еще одного памятника. На сей раз архитектурного, притом весьма большого, появление которого тоже связано с «советским оккупантом». В отличие от Гитлера, создававшего на польских землях концентрационные лагеря, «оккупант Сталин» подарил столице Речи Посполитой Дворец польской культуры и науки, ставший по-настоящему уникальным сооружением. И самым высоким зданием в Варшаве — 237 метров, и наиболее объемным — 817 000 кубических метров внутреннего пространства. Его общая площадь — 123 084 квадратных метра — более двенадцати гектаров. В нем находится 3288 никогда не пустующих помещений. Во Дворце польской культуры и науки размещаются весьма важные институции. В их ряду — Музей техники и Музей эволюции, находящиеся в ведении Польской академии наук, театры — драматический и кукольный, а также киноструктуры, высшие учебные заведения. Там же расположен Президиум самой Польской академии наук, Высшая аттестационная комиссия. Есть в нем и зал конгрессов, способный вместить 3000 человек, дворец молодежи с большим бассейном, книжные магазины, рестораны.
Процесс дарения дворца начался в 1952 году. Правда, презент мог быть иной: метро, клинический городок, жилой квартал. Поляки выбрали дворец. Современная польская пресса отмечает, что московский архитектор Л.В. Руднев, широко известный к тому времени в СССР и за его пределами как автор главного здания-ансамбля Московского государственного университета, которое во всем мире считается выдающимся зодческим творением, создал на этой же основе пять проектов. Поляки выбрали наиболее высокий вариант. В процессе согласования они попросили добавить еще и помещения для театров, зал конгрессов. Соответственно, росла и высота здания. На сей счет появлялся в польских СМИ и такой любопытный эпизод: «Для определения высоты объекта российские и польские архитекторы собрались у Силезско-Домбровского моста на правом берегу Вислы. На оси будущей высотки летал небольшой самолет, тянущий за собой шар. Стоявшая у моста группа имела контакт с пилотом. Поначалу шар летал на высоте 100 метров, затем все выше — 110, 120. Русские с Рудневым решили, что 120 метров вполне достаточно для самой высокой точки в городе. Поляки с руководителем группы уполномоченным по делам строительства дворца и одновременно главным архитектором Варшавы Юзефом Сегалином стали требовать «Выше!» после каждых очередных 10 метров поднятия шара. В результате высота главной башни определена была в 120 метров, башенка — 160 метров, плюс игла — 230 метров».
Никому, кроме поляков, столь значимых презентов Сталин не преподносил. Созданием огромного подарка занималось «3500 российских рабочих, которые жили в специально для них построенном жилище с кинозалом, столовой и бассейном». Строительство Дворца польской науки культуры в Варшаве длилось с 2 мая 1952 по 22 июля 1955 года. Высотка «с самого начала возводилась как дар советского народа народу польскому». Через два дня после смерти советского вождя — 7 марта 1953 года — совместным постановлением Государственного Совета и Совета Министров Польской Народной Республики еще недостроенному зданию было дано название «Дворец культуры и науки имени Иосифа Сталина». Постановление подписали председатель Совета Министров ПНР Болеслав Берут и председатель Государственного Совета Александр Завадский. Тогда они вряд ли предполагали, что со временем имя «вождя всех народов» превратится в несмываемое пятно для огромного здания, предназначенного быть символом дружбы, а само оно будет настоящим камнем преткновения для польского общества, притом — в политическом смысле — камнем ничуть не меньших размеров, чем сам дворец.
Как отметил польский историк и журналист Марцин Саланьски, после того, как «много гминных (местных. — Я.А.) самоуправлений решилось на снос памятников, славящих Красную армию и ее солдат», краковские комбатантские организации «в ответ на громкое празднование дня рождения дворца, призвали тогдашнего президента Варшавы Анну Гронкевич-Вальц отметить 60‑летие сдачи здания в эксплуатацию решением о сносе архитектурного монстра, напоминающего полякам, что они — невольники Советов». Это означало, что предлагалось убрать огромный комплекс к 2015 году. И та «краковская инициатива» не стала простым сотрясением политического воздуха, вскоре она получила поддержку на самом высоком государственном уровне. Одним из первых ее поддержал нынешний премьер, а в те дни вице-премьер и министр финансов Матеуш Моравецкий. Такую же точку зрения высказал вице-премьер, он же министр культуры и национального наследия Петр Глинский. Поддакнул ему тогдашний министр иностранных дел Радослав Сикорский, которому на месте дворца привиделся большой парк с глубоким озером. Заместитель министра национальной обороны Бартош Ковнацкий, пребывая в эфире станции «Радио ZЕТ», в ответ на вопрос, можно ли взорвать дворец, сразу же заявил, что это были бы «прекрасные учения, прекрасная школа для наших солдат», но высказал сожаление, что «объект включен в реестр достопримечательностей». Матеуш Моравецкий, став уже премьером Речи Посполитой, уточнил, что мечтает об этом сносе целых сорок лет — с самого детства. Появился же он на белый свет уже после завершения строительства дворца в том самом городе, в котором младший лейтенант Иван Евенко со своим взводом упорно дрался за превращение его из немецкого Бреслау в польский Вроцлав.