— Рад повторной встрече, мисс Дрейк.
Настороженности в зеленых глазах стало еще больше.
— Откуда вы меня знаете?
— Как представитель организации Life savior, я должен знать гостей.
— И что? — не собиралась смягчаться Ева. — Теперь знаете, на кого подавать в суд? Оборудование целое, но ведь пострадала ваша мужская гордость? Мерзкая женщина осмелилась столкнуться с вами, а потом еще сесть верхом.
— А если я принесу свои извинения за то, что оскорбил вас?
Вот теперь его собеседница удивилась. И, кажется, слегка растерялась.
— Серьезно?
— Абсолютно. И даже в качестве извинения предложу ужин в ресторане этого отеля. Он же лучший в городе, да?
«И экскурсию в мой номер. Где я найду, чем занять твой ротик».
— Я… — куда делось ее красноречие, которым она блистала в аэропорту, — я… это весьма неожиданно.
— Ну почему же? Я виноват и прошу прощения за свою несдержанность. А вы, мисс Дрейк, принимаете мои извинения и даете мне возможность угостить вас ужином.
— А к отказам вы не привыкли, мистер Зегерс, — прозвучало как утверждение.
— Угадали. Завтра в семь, в этом ресторане.
— А если я не приду?
— Тогда я приеду за вами и оттащу в ресторан под мышкой.
Ева чуть иронично приподняла бровь. Хан же улыбнулся: на самом деле проделать такое он вполне мог. Если был уверен, что поступок будет оценен положительно.
— А вы наглый.
— А вы упрямая.
— Жизнь заставляет, — мило улыбнулась Ева.
От нее едва уловимо пахло чем-то нежным, цветочным. Вопреки здравому смыслу, Хану захотелось зарыться в ее густые темные волосы. Они определенно хорошо смотрелись бы на подушке.
Нахмурившись, Хан скользнул еще раз внимательным взглядом по костюму Евы. Нет, все в порядке. На его сознание ничего не влияло. Это всего лишь грешная женская природа давала о себе знать. А с этим бороться проще.
— Так что, спрячете на время упрямство и согласитесь поужинать?
— Предлагаю обмен, — прищурилась Ева, — побудьте со мной минут сорок, чтобы все эти любопытные отстали. А взамен, так и быть, я поужинаю с вами.
Хан с трудом скрыл изумление. Она еще и условия ставит?
Забавно…
— Это по поводу вашей матери?
— Именно, — вздохнула Ева. — Коршуны. Ублюдки. Мамин агент их посылает, а я же вежливая. Сюда еще и журналистов пустили. Господи, если я их нецензурно отправлю подальше, они про меня накатают что-нибудь омерзительное.
— А вам не все равно?
— Мне плевать, — кивнула собеседница, — но мама будет переживать. У нее же амплуа идеально воспитанной женщины. Я и сюда-то не хотела ехать. Черт, как у вас это получается?
— Что? — поинтересовался Хан, в этот момент невольно залюбовавшийся глазами собеседницы. Ему понравилось, что Ева не отводит кокетливо взгляд, не скачет им по залу. Чувствовалось, что он ей интересен как собеседник.
Глаза не ярко-зеленые, а темные, как листва в тени. Глубокие, теплые, красивые.
— Ну, вы располагаете к откровенности, — призналась шепотом Ева. — Опасный талант. Можете работать шпионом.
— Агент 007? — усмехнулся Хан, думая, что она близка к правде.
— Обожаю Пирса Броснана в этой роли, — тут же улыбнулась Ева, и вдруг ее интонация резко сменилась. — О черт!
Она обожала поминать человеческого врага. Женщина! Хан отметил, что улыбка, так идущая ей, моментально исчезла с лица, уступив место откровенному раздражению. Проследив за ее взглядом, он обнаружил парочку. Смазливый блондин в костюме принца. По крайней мере, так Хан решил про себя, увидев на парне облегающие панталоны, высокие черные сапоги и белоснежную рубашку с пышными рукавами и пеной кружев. На плече болталось нечто, должное сойти за короткий ярко-красный плащ. И идиотский золотой ободок на светлых волосах.
Идущая рядом с ним женщина выглядела бы шикарно, не напяль она розовое платье, все сплошь в кружевах и рюшах. Возможно, оно могло миленько смотреться на семнадцатилетней, но не на той, чей возраст явно подкатывал к шестидесяти. Хан отчетливо это видел сквозь слои ботокса, которые превратили когда-то миловидное лицо женщины в неподвижную гладкую маску куклы.
Незнакомка в розовом, в свою очередь, увидела Еву. И, улыбнувшись, направилась к ней.
Ева отчетливо пробормотала нецензурное выражение. Смотрела она при этом не на женщину, а на белокурого красавчика.
Хан прямо кожей ощутил, что приближается нечто интересное.