Дейр упрямо помотал головой, подумав, что судьба вечно ломает людские планы. Судьба и, если быть до конца честным с самим собой, обыкновенная человеческая глупость. Дейр тяжело вздохнул, затем задохнулся, когда поясницу пронзила острая боль, отдавшаяся в ногах.
Кейси вскинула на него глаза, в которых вновь засветилась озабоченность.
— Дейр, сильно больно?
— Настоящий взрыв, — Дейр силился; улыбнуться, но прекратил свои попытки, сраженный новым приступом боли. На его лбу и верхней губе выступила испарина.
— Я позвоню, чтобы принесли таблетки от боли.
— Не надо таблеток, — выдавил Дейр сквозь стиснутые зубы.
— Но, Дейр…
— Я больше не стану глотать никаких таблеток. — Дейр зажмурился, пытаясь загнать боль обратно в ту нору, откуда она выползла, и наглухо закрыть там крышкой. — И я не хочу, чтобы ты меня жалела.
Кейси со вздохом отвернулась, взяла полотенце и вытерла с лица Дейра испарину.
— Я меньше всего собираюсь тебя жалеть, — сказала она, стараясь говорить спокойно и веско. — Обещаю, ты будешь полностью предоставлен самому себе, я лишь буду помогать тебе, как физиотерапевт.
— А как же твоя работа в больнице? — спросил Дейр, пытаясь придумать причину, по которой ему не следует переезжать к Кейси.
— Я возьму отпуск.
— А дети? Ты совсем недавно уверяла меня, что обожаешь возиться с ними.
Кейси беспомощно смотрела на Дейра сверху вниз, наблюдая за его отчаянной борьбой с болью. Почему он не хочет сдаться, почему отказывается от болеутоляющих? И, что важнее, почему он не хочет уступить и согласиться переехать к ней? Неужели только из гордости и врожденного упрямства? Или потому, что он до сих пор не простил ее?
— Это совсем ненадолго, Дейр, — мягко проговорила она. — Только пока ты не встанешь на ноги.
Дейр открыл глаза.
— Я не хочу быть для тебя обузой, принцесса.
У Кейси от неожиданности так перехватило горло, что она едва смогла выдавить:
— Ты не будешь для меня обузой.
Дейр опять покачал головой.
— Большая часть первых восемнадцати лет твоей жизни прошла в бесконечных заботах о твоей матери. У тебя никогда не хватало времени на друзей и развлечения, и я не хочу, чтобы теперь ты тратила свое время, нянчась со мной.
— Дейр, ради Бога, что ты говоришь! — Сжав ладонями щеки Дейра, Кейси заглянула в глубину его карих глаз. Они почернели от боли, но вместе с этим потеплели… от участия — участия к ней, осознала Кейси, и сердце гулко бухнуло в груди. Она ему не безразлична. Губы Кейси задрожали. Она сжала их поплотнее, стремясь взять себя в руки. — Я тебе уже объяснила, что не собираюсь с тобой нянчиться, — наконец сумела произнести она охрипшим голосом.
Схватив ее руки, Дейр оторвал их от своего лица, потом отпустил.
— Говорю тебе в последний раз — НЕТ!
Кейси взглянула на него заблестевшими от слез глазами.
— Теперь слушай меня, Кинг, и запоминай. Ты так много сделал для меня и дал мне в жизни, что я перед тобой в вечном неоплатном долгу. Почему ты не позволяешь мне сделать что-нибудь для тебя?
Дейру сделалось не по себе при виде слез Кейси, потянуло обнять ее, успокоить…
— Что касается меня, то я считаю, что ты зачеркнула все свои долги… — От нового приступа боли в ногах Дейр со свистом втянул в себя воздух и вытянулся на постели, закрыв глаза и сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
«…в день, когда бросила тебя возле алтаря», — мысленно закончила за него Кейси, чувствуя свою полную беспомощность. Дейр никогда не простит ее.
Отвернувшись, она отошла к окну и прислонилась лбом к холодному стеклу. Что они оба наделали? Дейр — такой гордый и застенчивый человек из-за ее гордости и упрямства оказался в предельно неловком положении перед собственной семьей и приглашенными на свадьбу друзьями. Затем, благодаря усилиям репортера из бульварной газетенки Фредди Биллингса, он был опозорен и стал посмешищем в глазах всей страны. «Обезумевшая от горя невеста бросает Сорвиголову прямо возле алтаря», — вопили заголовки, за которыми следовали не менее убийственные: «Кинг несет ответственность за смерть ее отца».
Если бы она только не настояла, что должна в одиночестве дожидаться приезда отца в приходской маленькой семейной часовне на ранчо «Регент», чтобы он как положено подвел ее к алтарю и вручил жениху. Если бы она только не отказалась от предложения Дюка и Дэйва побыть рядом с ней «на всякий случай». Если бы она только позволила Мадре Кинг — женщине, заменившей ей мать, остаться вместе с ней, все, возможно, пошло бы по другому.