По случаю дня рождения Драко был устроен праздник «для своих». Дафна не выглядела беременной или кормящей матерью, хотя я ее не разглядывал так уж пристально. Насколько я знаю, ребенка можно продемонстрировать публике только после ритуала, совершенного на сороковой день после рождения. Значит малыш родился где-то в середине мая.
— Знаешь, Дафна настаивала на том, чтобы ты стал крестным отцом для Праймуса, но я выбрал Нотта, — Драко подсел ко мне за стол и заговорил без приветствий.
— Это был правильный поступок, — ответил я и сделал еще глоток апельсинового сока.
Пить алкоголь я бросил несколько месяцев назад, но все еще не мог привыкнуть к этому. Джастин, если мы выбирались куда-либо отужинать, в шутку просил для меня детское меню. Он все еще не мог привыкнуть к тому, что я начал жизнь праведника, как он выражался. Я же пил соки литрами, потому как он непривычно быстро заканчивался, в отличие от алкоголя.
— Я думал ты оскорбишься, она ведь практически пообещала, — усмехнулся Драко.
За прошедший год он стал выглядеть так же, как и раньше. Загар быстро сошел с лица, а стрижка отсекла все золото с его волос. Передо мной вновь сидел тот самый противный слизеринец, который портил мою жизнь в школе.
— У меня уже есть крестница, — заметил я, — так что никаких обид.
— Какие планы? — спросил он.
Разговор явно не клеился.
— Работать, — ответил я.
— А женитьба? Дети? — Драко вскинул бровь в своей излюбленной манере.
— Пока что нет достойных кандидаток, — чертов сукин сын вновь заставил меня вспомнить об Эвет.
Мероприятие прошло довольно быстро, но не смотря на это примерно человек десять успело поинтересоваться на счет моих планов насчет семьи. Что можно ответить им, если у тебя уже четверо детей в Англии и один в России? Ясно же, что мне нет никакой нужды жениться, ведь наследники уже есть. К чему дополнительные обязательства? В последнее время активизировались заботливые родители, которые видимо не знают как бы повыгоднее пристроить своих дочерей. Естественно они не спрашивают в лоб о моих планах на счет брака, но неожиданные переписки с казалось бы малознакомыми людьми с объемными вставками об их дочерях сами это подразумевали. Те, кто поумнее, начали подобные поползновения сразу после рождественских каникул, видимо посовещались на семейном совете и решили что я, в качестве будущего мужа, подхожу. Я не разделял их мнения.
-
В августе вернулся Ярослав, а в октябре я узнал, что Миона снова ждет ребенка. Не знаю почему, но эта новость произвела на меня ошеломительное действие и я сорвался. В себя я пришел спустя две недели в Амстердаме. Как я туда попал для меня осталось тайной, даже Джастин удивился что я так далеко забрался от родины. Николас не убил и не покалечил, а завалил рутинной работой. Теперь я не только исполнял «изысканные» заказы, но и потрошил людей на ингредиенты, следил за некоторыми людьми сутки напролет, дал несколько лекций в Хогвартсе по основам ЗОТИ для младших курсов. Все это не считая работы в Министерстве. Короче говоря, работал в поте лица. Времени, чтобы устроить очередной загул не оставалось. Единственная роскошь, которую я мог себе позволить — это вырваться на пару часов, чтобы проведать детей и Ромильду.
Весной в Министерство Магии прибыл директор Дурмстранга Степан Осипов. Я заключил контракт со школой на Астру и Хесперу Блэк, Ариса было решено послать учиться в Хогвартс, так как характер у него, в отличие от сестры, был покладистый. Астра не доставляла проблем, но учитывая то, кем были ее родители я решил подстраховаться. Хеспера же полностью пошла в мать и унаследовала довольно буйный характер, в Дурмстранге обоих девочек научат уважать мнение главы рода кем бы он не был и подчиняться — это специально было оговорено с директором. Семья для них будет на первом месте. Иоланта, по настоянию Николаса, получит домашнее обучение, а экзамены сдаст во Франции, светить ее имя в Англии дед не хочет.
-
Несмотря на то, что Ярослав находился в стране, Миона не выглядела счастливой и здоровой. Несколько раз я заглядывал к ней на чай, но вытянуть что-либо из нее не мог. «Все в порядке» — отвечала она и вымученно улыбалась. От любой моей помощи Миона отказалась и уверила, что с ней и малышом все прекрасно, просто по каким-то причинам вторая беременность дается тяжелее.
Уже час я гипнотизирую бокал с огневиски в своей руке. Если я ограничусь одной порцией, то ничего страшного не случиться. И чего я, собственно, так психую? Это только их дело. Подумаешь, проблемы, ссоры… С кем не бывает? Моя невеста вообще пыталась меня убить и несколько раз почти что смогла. Ну, за упокой ее души и выпью! Янтарный напиток обжег горло. Как же мне этого не хватало.
-
Со всех камер слышался шепот: «Смотрите, новенького привели…», «Кто это?», «Кто-нибудь разглядел его?», «Как он выглядит?»
— Кто ты, малец? — спросил сухопарый мужчина из соседней камеры.
— Я… я не помню, — отозвался новенький дрожащим голосом, все еще вжимаясь в грязную ледяную стену сбоку от решетки.
— Веритасариум… — послышалось откуда-то со стороны. — Так всегда бывает. Побочный эффект. Со временем все вспомнит, если зелье качественное. А если паленое, то уж как повезет.
— За что тебя сюда? — продолжал спрашивать тот, что находился рядом с новым заключенным.
— Не помню, — судя по голосу новенький был совсем молод.
— А что говорили на суде? Ты должен помнить. Ну же! — наседал сосед.
Остальные заключенные молчали, ожидая ответа.
— Кажется… — новенький сглотнул. — Кажется я убил кого-то. Кажется… с особой жестокостью. Я не помню.
— Не хило, пацан! — отозвался сосед с другой стороны. — Да тебе точно лет десять дали, я прав?
— Не знаю, — ответил «пацан».
— Ладно, постарайся отдохнуть. Сон — лучшее лекарство. Все равно здесь тебе больше ничего не светит, кроме Бодроперцового.
— Хорошо, — послышалось из камеры.
Высокий парень поправил тюремную робу и огляделся. В камере, кроме дырки в полу, от которой за версту несло нечистотами, присутствовал грязный тюфяк; из прорехи сбоку торчала солома. Ни скамейки, ни стола… Пол был настолько грязным, что казался земляным, а стены измазаны непонятной субстанцией, напоминающей смесь крови и грязи. Тело мелко дрожало, а ноги отчаянно подгибались. Переборов брезгливость, парень неловко повалился на тюфяк, судя по всему служивший спальным местом. В нос ударил запах плесени, отчего заключенный закашлялся. Даже если закрыть глаза, лучше не становилось. Запахи и звуки не давали забыть о том, где он, а давящая атмосфера здания угнетала и лишала надежды. Любой надежды.
-
— Ужин! — его разбудил громкий удар по решетке.
Между прутьями просунули дымящуюся тарелку с супом, кружку горячего чая, накрытую сверху двумя кусками серого хлеба. Рядом со скромным ужином лежало свернутое шерстяное одеяло. Первым делом заключенный накинул на плечи теплый материал, ведь продрог он знатно, а уж потом принялся ужинать. Вкуса он почти не чувствовал, но еда помогла быстрее согреться. Внезапно стало холодать. Стены вокруг покрывались тонким слоем инея, изо рта, вместе с дыханием, вырывался пар. Между прутьями появилась мерзкая, в струпьях, рука и потянулась к узнику. Парень отпрянул к дальней стене, его колотила крупная дрожь.
— Эй ты, новенький! — послышалось из соседней камеры. — Отдай ему посуду, а то он до утра не уйдет!
На негнущихся ногах, преодолевая неконтролируемый страх, новый заключенный всунул в страшную руку уже успевшую настыть посуду и вернулся к дальней стене. Чудовище ушло. Однако холод остался и еще долго парня бил озноб.