— Но вы их все равно не поняли, — на мой комментарий Кротов ничего не отвечает. Встает с дивана, явно давая понять, что наш разговор закончен.
— Можешь идти, Снежана Викторовна. Если на тебя ничего не нароет служба безопасности, жди звонка. И готовь презервативы, — Господи, оно мне вообще надо? Как в принципе такому ненормальному можно отомстить? Мне не хватит не то что терпения, но и похоже смекалки.
— А последнее мне для чего? — как можно спокойнее спрашиваю я, вставая с дивана.
— Ты не знаешь для чего нужны гондоны? Для защиты, лапуль. Я ж тебе мозг буду трахать. Ты забыла?
— Спасибо, что напомнили. Ну, тогда до свидания.
— Давай. Ногти больше не грызи и не забудь про щитовидку.
Господи, дай мне сил, умоляю. Медленно выдыхаю и иду к двери. И стоило мне только взяться за ручку, как слышу:
— Снежана Викторовна, ответь еще на один вопрос, — нехотя поворачиваюсь к Кротову. — На каждую дырку находится своя… что?
— Своя? Это из какой сказки? Что-то я такое не припомню.
— Это не из сказки.
— На каждую дырку находится своя… палка?
— На каждую дырку приходится своя крышечка, Снежана Викторовна, — не скрывая улыбки выдает Кротов. — Можешь идти.
Ну погоди, скотина. Я тебе еще устрою мозготрах. Дождешься ты у меня, ой, как дождешься.
Глава 3
Глава 3
Хуже похорон, могут быть разве что похороны малоизвестного хрена. Нехотя вылезаю из машины и иду в сторону кладбища.
— Напомни мне, папа, за каким хреном мы топаем на эти похороны?
— За таким, что, если мы туда не придем, твоя бабушка вытрахает нам мозг. И нет, ее там не будет.
— Ну хоть одна хорошая новость. Что по поводу девчонки? Пробили?
— Можешь брать на испытательный срок.
— А поподробнее?
— Сирота. Отца лишили родительских прав, бухал. Мать умерла раньше. В пятнадцать лет попала в детский дом вместе со своей младшей сестрой. Папаша помер через полгода, сестра через год, от какой-то инфекции. Хоть по документам Снежана Викторовна числилась в детском доме, по факту она оттуда сбежала.
— Ну теперь понятно откуда воровские руки растут.
— Чего?
— Ничего, продолжай.
— Да, собственно, нечего продолжать. Ничего примечательного. Школу окончила с отличием, медицинский колледж аналогично. До недавнего времени работала в газетном киоске. Живет не по месту прописки в коммуналке, а у моей новой секретарши. Причем давно. Подозреваю, что она подобрала ее с улицы и поселила у себя.
— Ты серьезно?
— Да, мир тесен.
— Никаких приводов к ментам не было?
— Нет, чиста. Забыл еще. Она сменила фамилию. Зачем — неясно. Ее первая была даже благозвучнее новой.
— Ну что тут непонятного — не хочет возвращения к прошлому. Что-нибудь еще интересное есть?
— Нет. И мужиков у нее тоже нет. Максимально скучный образ жизни. Магазин, дом. Выгул собак. Все.
— Собак?
— Это не ее. Она за деньги с ними гуляет. Соседские.
— Ясно.
Когда мы оказываемся на месте захоронения, чувство отвращения к таким же скопившимся «страдальцам» достигает предела. Скукотища. Отхожу чуть дальше, сливаясь с толпой. День перестает быть скучным ровно тогда, когда мой взгляд цепляется за уже знакомое лицо.
Дежавю. То же кладбище и та же самая Снежана Ворововна. Еле сдерживаю смех, когда осознаю, что девчонка сто процентов ищет себе жертву. И похоже находит в лице моего отца. А вот это зря. Неужели не видит охрану? Бестолочь. Как еще ни разу не попалась?
Подхожу ближе, мысленно охреневая от того, во что она одета. Наглядное пособие: как отвадить от себя мужика. Там такие смачные задница и грудь, но нет, надо нацепить на себя непонятной длины кофту-балахон, уродские подвисающие брюки и громоздкие кроссовки. Ну и вишенка на торте — бабулькин пучок. А ведь нетронутые краской волосы пшеничного оттенка реально хороши.
Распустить волосы? Не, не слышала. Бабкин пучок самое то. При этом донельзя смазливую мордашку, не тронутую косметикой, все равно никуда не деть. При огранке такой бриллиант можно получить. Дубина. На хрена себя уродует таким выбором одежды?
Через несколько секунд не выдерживаю и оказываюсь позади Снежаны. Не задумываясь тяну руку к ее талии и резко сжимаю.
— Какого ху… — девчонка тут же замолкает, осознав кто перед ней. — Хуана.
— Ты еще и материшься? Крайне не люблю матерящихся женщин.
— Да мне пофиг, что ты там не любишь.
— О, лапуль, а ты чего мне тыкаешь?
— А ты мне чего тыкаешь? — парирует в ответ, от чего я не сдерживаюсь и усмехаюсь в голос.
— Ну ты ж сопля, а я дядька постарше.