- И такое бывало, - отбила мама. – Я о том, что три месяца не можешь квартиру в порядок привести. Позорище. Вроде, небедный мальчик.
- Я небедный мальчик только потому, что работаю много. Времени нет.
- А на девушку, значит, есть?
- Ма!
Она явно злилась, но я никак не мог понять, из-за чего конкретно. Из-за Оли? Но они с отцом никогда в мою личную жизнь не лезли и даже Лизу, которую не особо любили, стоически терпели.
- Ну, живете вы явно не вместе. А то она этот бардак привела бы в порядок.
- Не вместе, - буркнул я. – Она этажом ниже. Мы знакомы-то всего второй месяц.
- Да? Извини за любопытство, а с Лизаветой ты из-за нее разошелся?
А, вот оно что. Тогда все понятно. Я ведь не говорил, что у нас все. То есть отцу сказал, когда в Змеином были, он матери и передал, надо думать. Я ведь как ее привез от бабушки, больше к ним ни разу не заезжал, только звонил. И она ничего насчет Лизы не говорила. Может, они думали, что мы просто поссорились?
- Нет, мам. С Лизой мы еще в декабре расстались. Давно к тому шло. Не хотел вас расстраивать. С Олей потом познакомились.
На самом-то деле это произошло практически одновременно, но уточнять я не стал.
- Ох, Женька, - вздохнула мама, - ну когда ты поймешь уже, что нельзя близких людей ограждать от беспокойства за тебя якобы ради их блага? Про Лизу не сказал, сейчас что заболел, тоже хотел скрыть. Иначе бы девочка не позвонила. Что, нет?
Это все прямо один в один повторяло то, что сказала Оля. Сговор исключался. Видимо, я действительно олень.
- Ладно, ма, извини. Наверно, я и правда чего-то не догоняю. Действительно напрягает, когда из-за меня переживают. Но если вы так настаиваете…
- Жениться вам надо, барин, - хмыкнула она и снова поцеловала в лоб. – Когда свои дети появятся, тогда и поймешь. Девочка приятная. И явно переживает за тебя, балбеса.
- Спасибо, я подумаю над вашим предложением, мазер. Если не помру.
- Типун тебе на язык! – рассердилась мама.
- Еще раз спасибо. Вот только этого мне для комплекта и не хватало.
Тут пришел врач – не обещанная Олей участковая старушка, а парень лет двадцати пяти. Видимо, не поступил в ординатуру и осел в поликлинике. Долго возюкал по мне фонендоскопом, морщил лоб, перечитывал бумажку от скорой.
- Да, - заявил важно, - похоже на левостороннюю пневмонию. Нет, правостороннюю. Вы это… следите за температурой. Если снова поднимется или там одышка будет, скорую вызывайте. Это не шуточки.
- Спасибо… доктор, - мама явно готова была выпустить когти, но пока еще сдерживалась.
Беги, парень, беги, пока жив. Эта тигра опасная. Ей столько раз за тридцать лет жизни с отцом довелось с врачами общаться, что она их запросто без хлеба ест. А тобой вообще в зубах поковыряется. Не смотри, что на вид безобидная, внешность обманчива.
Видимо, тот прочухал сарказм в слове «доктор», быстренько переписал себе назначения с листочка и слинял.
- Капец, - проводив его, выдала заключение матушка и зарылась в телефон.
Через пятнадцать минут я уже был записан на КТ в ближайшей платной клинике.
- Отец завтра выходной, подгоню его с утра. Заодно свозит тебя. Не благодари.
Заставив выпить очередные таблетки, мама прошлась с ревизией по квартире. Загрузила стиралку и посудомойку, заказала продукты, приготовила обед, потом разобрала пару моих коробок и уселась на кухне с ноутбуком: работу никто не отменял. Я дремал вполглаза и думал о том, что утром сказала Оля.
Когда кого-то любишь, всегда волнуешься…
Это было конкретно к случаю или вообще, в теории?
А я хотел бы, чтобы конкретно?
Ну… наверно, да. Хотел бы.
А сам? Вот если бы наоборот – она бы заболела?
Да я бы тоже с ума сходил. Сидел бы с ней, кормил таблетками, варил бульон и терпел все капризы. Я ведь и на лыжах к карьеру пошел только ради нее. Может, и не самое умное решение, да, но уже неважно.
Вот так, походу, все и проясняется.
За день Оля раз двадцать спросила в воцапе, как у меня дела, был ли врач, как я себя чувствую. И это было жутко приятно. Лежал и улыбался, как дурачок.
То есть, получается, мне приятно, что она волнуется? И я противоречу сам себе?
Черт, сложно-то как все.
Вечером Оля пришла, и они с мамой о чем-то шептались на кухне, а я умирал от любопытства. Очень хотелось, чтобы они друг другу понравились. «Девочка приятная» - это слишком размыто.
- Ладно, Женька, я пошла, - мама заглянула в спальню. – Смена караула.
- Ма?
Но она только улыбнулась загадочно и исчезла.
- Оль?
- Что? – с наивным таким видом.
- Да вы издеваетесь обе?