- Может, погуляем немного? – спросила она, поглядывая из-под ресниц. – Так красиво. Снег…
Мы прошли по Садовой, свернули в Юсуповский сад, посмотрели, как катаются на коньках по замерзшему пруду.
- Надо же, я и не знала, что здесь каток, - Оля зябко поежилась, и я засунул руку – вместе с ее рукой – в карман куртки.
- Замерзла?
- Немножко. А ты катаешься?
- Немножко, - повторил я, копируя ее интонацию. – А ты?
- И я.
- Хочешь, сходим?
- Сюда? – удивилась Оля.
- Да куда угодно. Где-то в Удельном парке есть, кажется, поближе к нам.
- Давай. Ой, ледянка!
Сейчас она была совсем как девчонка: разрумянилась, улыбка чумовая, волосы выбились из-под шапки. Разбежалась, покатилась по ледяной дорожке, но не удержала равновесия. Я попытался подхватить, а в итоге свалились в сугроб вместе. И вот тут пропало все. Только снег и свет фонарей. Только мы вдвоем.
Я целовал ее так, как хотел почти две недели, с Нового года, с того самого сна. И тогда, у нее в прихожей. И вчера, на кухне. Снег везде, снег в лицо, но я не чувствовал холода, снова и снова впиваясь в ее сухие и неожиданно горячие губы, обводя их языком, раздвигая, протискиваясь между ними и умирая от восторга, потому что она отвечала – так же порывисто и жадно.
И почему-то короткой вспышкой вспомнилось совсем другое – не зимнее. Как кончилась на точке вода. Пустыня, июль, сорок два в тени, которой нет. И как потом не мог напиться, когда воду подвезли. Вот так же и сейчас не мог напиться ею, не мог оторваться от ее губ…
Глава 25
Глава 25
Ольга
- Стой спокойно!
Женька пытался отряхнуть меня от снега, а в результате мы продолжали обниматься и хохотать, как два придурка.
- Пойдем?
От того, как это прозвучало, таким жаром залило, что дыхание перехватило. Только кивнула молча. Отошли метров на двадцать, и тут меня торкнуло:
- Черт! Сумка!
Да, Оля, с тобой все ясно. В голове полный вакуум. А в сумке, между прочим, паспорт, права, ключи от квартиры и от машины, кошелек с картами, телефон.
Женька молча развернулся, пошел обратно и нашел сумку. Отдал ее мне, снова поймал мою руку и засунул к себе в карман куртки. Я ни с кем никогда так не ходила – тепло и уютно. И… мало того, что он грел мои пальцы, так еще я касалась через карман его бедра… В общем, в них словно шампанское пенилось и стреляло искрами. И не только в пальцах.
Неудивительно, что вылезло такое сравнение. Все это время я была как пьяная. Со вчерашнего вечера – особенно. И все эти игры и расчеты показались махровой глупостью. Когда мы стояли с Женькой у кухонного стола, близко-близко, я вдруг поняла, что влипла. Что никакие доводы здравого смысла больше не работают. И что там будет дальше – уже наплевать. Тоньку с ее дурацкой инструкцией к маске для волос хотелось убить. Потом, когда Женька ушел, я, конечно, перевела, но только для того, чтобы хоть немного отвлечься: путунхуа подействовал как огнетушитель.
Утром проснулась не от будильника, а от скрежета за окном: дворник расчищал дорожки. Вышла на кухню, отдернула занавеску, чтобы оценить масштабы катастрофы, и чуть не расплакалась.
Женька чистил Пыжа.
Женька! Чистил! Пыжа!
Один раз, когда вот так же ночью все завалило снегом, я сдуру попросила Платонова, который ночевал у меня.
Если буду откапывать обе машины, то опоздаю, ответил он. Твоя маленькая, тебе что, самой трудно? Фитнес же.
Ну да. Фитнес…
Не попадая в буквы, набрала сообщение. В ответ прилетел смайлик.
Ехала на работу и улыбалась до ушей. И на работе тоже. Лихорадило все сильнее. Тянуло взять телефон и позвонить. Вот только что сказать? За Пыжа уже поблагодарила. На свидание пригласить?
Ой, мамочки…
- Ты чего такая сегодня? – украдкой спросила Люда, когда я вышла из своего аквариума налить кофе.
Не зная, что ответить, только плечами пожала. А что тут ответишь? «Да мне сосед машину откопал»? Без контекста прозвучало бы глупо.
Поставленный на вибросигнал телефон зажужжал, как жук.
«Евгений», - высветилось на дисплее.
Я фыркнула в кружку и чуть не захлебнулась.
Услышав предложение куда-нибудь сходить вечером, чуть было не отказалась. Уже рот открыла, чтобы сказать: «давай лучше завтра». Чертовы труселя вчера так натерли задницу, что пришлось намазать на ночь пантенолом, а утром влезть в мяконький хлопок с цветочками. Но словно кто-то ответил за меня.