«Точно стриптизер» — все думала Катя. Ее мысли были о нем, танцующем и медленно снимающим с себя рубашку и джинсы. И вот он уже стоит перед ней с голым торсом и тем, что ниже.
Девушке сделалось дурно. Посмотрев в зеркало, она обнаружила, что лицо ее все зарделось. От стыда за свои фантазии ее бросило в жар.
Было утро воскресенья, и девушка все утро нежилась в теплой постели, без устали размышляя о Максиме-Аполлоне. Потом она встала, надела халат и вспомнила, что нужно проверить почтовый ящик. Уже провернув замок в двери, Катя остановилась и подумала, а что, если вдруг Максим опять попадется ей в лифте, а она — в халате. Девушка развернулась, ушла в комнату и через десять минут вышла с макияжем, непокорными, нарочито неряшливо распущенными волосами, в узких джинсах, воздушной шелковой блузе, подчеркивающей все ее прелести, и туфлях-лодочках. Вертя ключи от почтового ящика на пальце, она спустилась на лифте вниз. Забрав квитанции и рекламки, она вновь вызвала лифт и услышала пиликанье подъездной двери. Раздались чьи-то быстрые шаги. Сердце девушки остановилось, боковым зрением она уловила кого-то позади себя. Немного обернулась и еле удержалась от того, чтобы не взвизгнуть от радости — это был Максим. Выглядел он еще круче, чем вчера.
— Вы меня напугали, — посмотрев на него, строго сказала Катя. Она не хотела выглядеть слишком серьезной, но так уж вышло.
Девушка чувствовала, что тонет в его карих глазах, как в пучине. У нее засосало под ложечкой.
— Я что, такой страшный? — приподняв бровь, спросил он.
— Нет, просто я не ожидала вас встретить…
«Боже, что я несу?!»
Максим встал рядом с ней у дверей лифта, который все никак не мог доехать до первого этажа.
— А давай на ты? Мы же молодые и дерзкие, а разговариваем, как старики.
В этот момент двери лифта наконец открылись, и Максим пропустил Катю вперед, затем зашел следом и нажал на кнопки восьмого и десятого этажей.
— Так что? На ты?
— На ты.
— Ты что, в клубе была ночью?
— Нет, почему? — растерялась девушка.
— Выглядишь потрясно.
Катя чувствовала, что она сейчас упадет в обморок. Все, о чем она думала — это как бы найти в себе силы продолжать стоять прямо, поскольку высокие каблуки выдавали ее нервозность, особенно при ходьбе.
— Спасибо. — Она чувствовала его тяжелый, обволакивающий взгляд на себе, но продолжала смотреть в монитор, где отсчитывались этажи: 4, 5, 6…
— Погода ужасная сегодня. Если тебе скучно одной дома, заходи ко мне, посмотрим че-нибудь, закажем пиццу. Квартира двести сорок пятая.
— Ага, — только и смогла выдавать из себя Катя.
Лифт спасительно открыл свои двери на восьмом этаже. Немного воздуха ей не помешает, атмосфера в лифте была уж слишком наэлектризованной.
— Увидимся, Катя.
— Пока, Максим.
Как только двери лифта закрылись, Катя наконец выдохнула. Ей стало дурно: джинсы давили со страшной силой, ладони вспотели, румянец пробивался через макияж.
Остаток дня девушка провела, укутавшись в халат и читая книгу. Ей было смертельно скучно, но она ни за что бы не решилась подняться в двести сорок пятую квартиру.
В семь вечера раздался звонок в дверь. Катя вскочила, подкралась к двери и глянула в глазок. Девушка решила, что, если это сосед-альфач, то она притворится, что никого нет дома. Но это был курьер с пиццей. Получив квадратную коробку с запиской, Катя закрыла дверь. Пицца была уже оплачена. Записка гласила: «Надеюсь ты любишь пепперони, так же, как и я».
Пицца пахла замечательно. У девушки стало очень тепло на душе. Она подумала, что готова полюбить все: и пепперони, и даже пустое тесто, если таково предпочтение Максима. Но, по правде, это был всего лишь второй раз в жизни, когда она ела пиццу. Было так вкусно, что она съела ее целиком.
Новая рабочая неделя прошла без интересных событий. В среду ночью позвонила Лариса, и Катя рассказала ей про соседа. Оказалось, что подруга его не знала — она вообще мало кого знала в подъезде, поскольку постоянно работала или была в командировках.
Лариса посоветовала заводить разговор первой или хотя бы отвечать не так односложно, а то сосед может подумать, что Катя — скучная, и тогда никакого секса не предвидится.
— Я не хочу отношений, поэтому пускай думает, что хочет.
— Ну да, а ты каждый раз будешь трястись в любовной лихорадке после простой поездки в лифте.