***
Ночная смена в отеле начиналась в девять и длилась двенадцать часов. Шерон нравилось работать ночью. В отеле никто не снуёт, не дёргает по пустякам, почти не достают звонками вроде «принесите нам чего пожрать» или «есть ли у вас девочки по вызову?» Отель был небольшой, дешёвенький, но находился на шоссе I-15 и был едва ли не единственным местом для остановки туристов за полтора часа до Вегаса. Желающих сэкономить на гостиницах было достаточно, и на уикенды народ набивался в номера именно сюда, дабы не тратиться в городе. Шерон уже год проработала там администратором и была довольна тем, что имела. После колледжа это была её первая официальная работа. Мать занималась в своём свадебном салоне, старшая сестра вот-вот должна была выйти замуж. Два года после смерти их отца прошли, как в тумане. Каждый отвлекался, как мог. Шерон делала всё, чтобы её прекратили жалеть и каждый раз напоминали, что всё будет хорошо и на всё, чёрт возьми, воля Божья. Если б её мать так яростно не хотела остаться в пригороде, Шерон давно съехала бы. К чёрту этот дом, к чёрту этот дебильный район и дурацкие воспоминания! Но мать была убеждена, что они ещё будут счастливы здесь. За два года не изменилось ничего. Обычно Шерон добиралась до работы на отцовском пикапе «Форд» 89-го года. Но дней пять назад он окончательно заглох, а её мать, глядя тогда, с каким упорным усердием девушка пытается завести машину, вдруг тихо ахнула и, развернувшись, быстро вышла из гаража. Она снова плакала. Шерон и сама догадывалась, почему. Если с ними больше нет их «Форда», нет тогда и отца. Пикап «сдох» словно назло. Был понедельник, и Шерон знала, что очередная ночная смена пройдёт в тишине и покое. После бессонных часов днём она наскоро умылась, заперла дверь в ванную, достала из аптечки за зеркалом ватный тампон и спирт. Лезвие для резки бумаги всегда лежало на полке тут же, рядом. Шерон обработала его спиртом и глубоко вздохнула. Опустила крышку унитаза, медленно села и, прижав лезвие к внутренней стороне правого бедра, дрожащей рукой сделала длинный неглубокий надрез. Крови было мало, и она сразу стёрла её тампоном. Боль была уже не той, что прежде, и едва ли причиняла неудобства. Эта процедура, в которой она находила потребность время от времени, не казалась такой особенной теперь. Как выщипывать брови или эпиляция. Если бы мать узнала, то непременно подняла бы шум. А узнай об этом сестра... Обозвала бы её сумасшедшей или суицидницей. Нет, с ней всё было много хуже. Шерон умирать не хотела. Её наклонности тянулись глубже - к продолжению всякой физической боли. Так она чувствовала хоть что-то кроме пустоты после потери отца. Мина Хауэлл - её мать - всё ещё была очаровательной женщиной, стройной, с симпатичной причёской каре, из-за которой ей едва ли можно было дать больше сорока лет. Глаза зелёные и живые, и её улыбка напоминала Шерон о детстве, когда они всей семьёй отдыхали в Майами. Солнце слепило глаза, а миссис Хауэлл подставляла лучам своё лицо и улыбалась... - И ужинать не будешь? - спросила она, когда Шерон, одетая и с сумкой через плечо, спустилась вниз. - Возьми хотя бы сэндвич, что ли! - Поем на работе. - Ты всегда так говоришь, но я знаю, что ты ничего там не ешь. Взгляни на себя... Если бы она начала свою типичную браваду о том, каким «скелетом» выглядит её дочь после недоедания, Шерон выскочила бы из дому пулей, но резкий и весьма громкий шум, раздавшийся снаружи, заставил её подойти к открытому окну на кухне. - Я просто не верю в это... - прошептала она, поражённая, пытаясь всмотреться в окна соседнего дома справа от них, откуда и доносился шум. Неделю назад с лужайки исчез знак «продаётся», и Шерон до сих пор не могла совладать с собой: каждый раз, проходя мимо этого дома, в котором спустя столько времени снова кипела жизнь, она порывалась ворваться туда и вышвырнуть этих идиотов прочь. Как можно было там поселиться? Неужели в агентстве им ничего не рассказали? - Шерон, ты не опоздаешь? - отвлекла её мать. Она встала рядом и проследила взглядом, куда смотрела её дочь. - Знаешь, они просто могут и не догадываться о том, кто там жил. И что он сделал. В любом случае, дом всё равно когда-нибудь продали бы. - Одно дело, когда он был пустой, совсем другое, если там снова будут жить люди, - Шерон обернулась к ней; немая ненависть отпечаталась на её лице ярким румянцем. - Может, тебе и не понять, но этот дом всегда будет напоминать мне об отце. - Новые соседи не виноваты, дорогая. Как и дом. Дома не убивают, это делают люди, - произнесла Мина полушёпотом и слегка улыбнулась, но Шерон и слушать больше не стала. Через минуту она уже была снаружи. В любом случае её дорога лежала по той же стороне, что и их дом, что и тот самый, соседний. Как же громко там долбили! Будто назло, напоминая: вот они, мы, мы поселились здесь и теперь будем напоминать тебе своей счастливой жизнью о том, что тут больше нет места пустоте! Пешком до автобусной остановки - двадцать минут, не меньше. Шерон подтянула сумку, сделала музыку в мобильнике погромче, вдела наушники и поспешила, пока автобус не приехал.