Гоша задумчиво продолжил пережевывать свое, а потом кивнул. Вот. Кажется, он возвращается к своему нормальному состоянию -- философствованию. Значит, снова ему хорошо.
- Думаю, ребята правы, - сказал он, не заботясь, что рот еще набит. - Она была уверена, что не просто так она столько лет провела в саду Султана?.. Это глупость и трусость идти дальше.
- А я знаю, что должно быть дальше, - облизала Машка губы. - Кстати, Мишель, невероятно вкусно, как всегда, может, еще вино откроешь?.. Ты же не против, Ринка?
Ветивер Великолепный приказал бросить якорь в бухте За-Линией-Неба и взял Петитгрейн под руку. Она удивилась и вздрогнула, но не стала возражать.
- Давай пойдем и посмотрим на будущее, - предложил Ветивер. Когда она на него смотрела своими зелеными глазами, он чувствовал себя в сто раз великолепнее, чем раньше.
- Может быть... - пробормотала Петитгрейн, - может быть, рано идти в будущее, пока нас тревожит прошлое?
Но Ветивер встряхнул ее за плечи. Весельчак Апельсин час назад отправился на берег искать легенды о Тайфуне, поэтому не мог ему помешать. А Ветивер договаривался с начальником порта вместо Звездного Капитана, потому что он спешил к Волшебной Цветочнице, а это дело святое. Петитгрейн же все думала о том, зачем с ней приключилось прошлое, и не заметила ничего. Даже забыла порадоваться, что теперь она За такой удивительной Линией-Неба, откуда морские волки привозили истории. Поэтому Ветивер и позвал ее "посмотреть на будущее".
- Петитгрейн, - сказал Ветивер, - прошлому неважно, где мы теперь, а будущее -- оно ждет нас. Я уже старел и молодел столько раз, что знаю. Поэтому -- дай мне свою руку, и я отведу тебя туда, где нас ждут.
- Постой, что за "молодел и старел"? - Никого другого, похоже, это нелогичное заявление не задело.
- Ну, как... Мишель, ты вообще, слушаешь? Апельсин помолодел, когда нашел Петитгрейн. Почему Ветивер не мог?
Я повернулся к Ринке. Она пожала плечами в ответ на мой молчаливый вопрос и повозила последним кусочком курятины в соусе. Там это было образное выражение и пришлось к месту, но в устах Машки...
- Думаю, в той отсылке имелось в виду, что радости как бы дают новую жизнь, - изрек Гоша.
- И у человека таких жизней может быть сколько угодно, - объявила Машка. - И мы никогда не можем знать, сколько он их там прожил до встречи с нами...
- Это интересная мысль, - согласилась наша авторша. От ее халата пахло выпечкой, прямо как в сказках тетушки Иланг-Иланг. - Мы никогда не можем знать, сколько жизней человек прожил до встречи с нами... Маша, можно я использую твою фразу?
- Конечно, - милостиво махнула рукой моя сестра. - У меня их много, обращайся, если что... А ты... - поразилась вдруг Машка, увидев, как Ирина вытаскивает из кармана блокнот и ручку, - это хочешь в книгу вписать, что ли?..
- Может быть, - кивнула Ирина. - В любом случае, я люблю охотиться за фразами...
- Ну, скажи, - заканючила Машка, - Ринка -- это ты?
- А зачем тебе? - улыбнулась Ирина таинственно, ставя точку и захлопывая блокнот.
- Ну... - смешалась Машка. - Интересно.
- Авторская тайна. Зато, кажется, я начинаю видеть продолжение...
Еще бы не начала. Тут к ее услугам и свечи, и еда, и компания.
- Все ради вас, дорогой автор, - шуточным жестом указал я на стол и кухню в целом. Не ожидал от себя такого актерства...
- А можно мне? - спросил Гоша. - Пару деталей внести?
Ирина склонила голову в согласии, ответив на мою шутку улыбкой одновременно. Гоша положил локти на стол, отодвигая тарелку, и уставился на свечи между нами, перемещаясь в свое любимое для него одного существующее измерение.
Петитгрейн пошла за Ветивером Великолепным. То ли он был таким Великолепным, что она не смогла отказаться, то ли дело было в будущем. Ведь это наверняка -- надо идти туда, где тебя ждут. И это невероятно прекрасное место не бывает за спиной. За спиной прощаются, а у горизонта ждут. А еще За-Линией-Неба возможно все.
И чтобы за ней оказаться, надо не испугаться моря-океана, такого большого и синего, непредсказуемого и прозрачно-зеленого, захватывающего и темного, опасного и седого, прекрасного... Розового, черного, золотого.
И Весельчак Апельсин, прохаживаясь среди торговых рядов приморского базарчика, собирая в одно ухо рассказы и истории, а в другое -- песни чаек, глазея на заморские диковины и перебрасываясь время от времени парой впечатлений с собственной Совестью, решил однозначно: он будет пересекать Линии-Неба, как бы страшно ни было, одну за другой. И, наверное, однажды найдет Бергамота Спокойного, а еще пристанище для Той Что-Была-Ветром. И заодно -- поймет, что он сам за фрукт.