- В креативном отделе она работает, а не малякает! И еще и сказки пишет. Чудесные, между прочим!
Мне показалось, на кухне чайник запыхтел. Спасение. Я с готовностью направился к кухне, покидая свежий воздух у окна.
- Эй, внучок... - залебезил вдруг голос моей соседки.
- Теперь "внучок"? Вместо обормота? - я даже хмыкнул.
- Ну, обормота ты заслужил! - Анна Пал-на снова нахмурилась, чтобы ругаться, но потом попыталась преобразиться в любезную: - В общем... ты себе тоже чайку сделай. Позволяю.
- Благодарю покорно! Дома попью.
- Тут попей! - Анна Пал-на сыпала приказами, как тополь пухом. Но потом опять попыталась меня задобрить: - Там, в серванте, прянички есть...
Небось, каменные от времени. Или плесневелые.
- Будь к бабушке милосерден! Чему вас в школе учили только?
Я остановился: все кричало, что я тут и минуты не пробуду больше, а, с другой стороны -- голос Гошки бубнил в ухо, что "она живет в мире потерянных шансов". А что, если дать такой шанс?
- Чего вы... хотите? -
- Почитай мне... - лицо бабки сделалось таким, будто она весь этот лимон за раз зашамкала. А ведь могла бы еще неплохо выглядеть, если б за домом и собой следила. Вот уж точно -- потерянные шансы.
- Что почитать?
- Ну... сказки Ириньины... Под чаёк. Что тебе стоит-то, а бабке -- радость...
Я задумался, глядя на нее сверху вниз. Интересно, а что у нее там с молодениями и старениями? В конце концов, мне делать вечером нечего, а сказки я перечесть непротив -- доля чуда не помешает.
Чайник уже явно паром надрывался.
- Мне-то ничего не стоит, - согласился я, упирая руки в боки. - А вам будет кое-чего стоить.
Анна Пал-на напряглась и хотела снова разразиться какой-нибудь бранью, да передумала. Видать, надоел телевизор до смерти. и никто по доброй воле к ней не захаживал. Да и я не совсем по доброй. Она подняла бровь с явным усилием.
- Сколько?
- Хочу, чтоб вы помылись, - ткнул я пальцем в нее. - Волосы тоже. И во что-то чистое переоделись. Потом поднимайтесь на крышу. Я туда отнесу чай с пряниками. Да побыстрее придется, а то он остынет.
Сам не знаю, что я такое делаю. А на душе весело сделалось. И даже счастливо почти. Вот уж не знал, что соседи могут быть напрямую связаны со счастьем.
- Ты ли это?! - воскликнул Апельсин, не веря глазам своим: Бергамот Спокойный сидел на морском утесе и, прикрывая лицо ладонью от солнца, глядел вдаль. - Быть не может!
И устремился со всех ног к другу, которого так долго искал. Да, в сущности, он жил, пока искал, жил не одну жизнь, и все они были прекрасны. Та Что-Была-Ветром, растворившись в счастье, летела рядом с Апельсином. Она знала: недавно принцесса Непоседа вернулась в замок после путешествия длиной в жизнь. И больше не собиралась быть лисичкой.
А еще Та Что-Была-Ветром знала: Апельсин помнит, где лежат Синие-Камни-Вечности, и они вместе построят Прекрасный Дом на обрыве у Линии-Неба. Дом будет преданно верить в их возвращение из-за очередной Линии-Неба, потому что Линии вечны, а они будут всегда возвращаться. На стенах этого Дома поселятся котята счастья. В нем непременно будет печная или каминная труба. В день рождения Дома они будут ее дружно чистить, а потом купаться в море до самого вечера, чтобы смыть копоть наверняка. И брызгаться, и мириться, если умудрятся поссориться.
И никогда уже не запнутся в ответе на вопрос: "Ты счастлив?".
Благоухающая шампунем Анна Пал-на так впечатлилась и растрогалась, глотая чай с лимоном попеременно с таблетками и пряниками, что шепнула по секрету, что догадывается, кто такая тетушка Иланг-Иланг. Но, разумеется, это уже совсем другая история.
КОНЕЦ.
Конец