Гоша снова засмеялся. Смех у него почти как у девчонки.
- Ничего такого страшного, Миша, в этом нет. Ты мне нравишься, как человек. Ты искренний мечтатель, тебе много не нужно для счастья, и твои глаза умеют быть преданными. Но, - добавил он серьезно и чуть грустно, - ты тоже предпочитаешь терять шансы, чем бороться за них, а это меня беспокоит.
Я задумался на минутку, утыкая взгляд в покрытый желтыми пятнами давно не беленый потолок. Пожалуй, он прав, и пыль я не вытираю не только с плинтусов. Но зачем... мир вокруг тоже весь покрыт пылью, и, как ни старайся, она лезет в нос и уши внутрь нас.
- Хочешь сказать, я стану как Анна Пал-на? - вздрогнул я невольно.
- Это зависит только от тебя, - пожал Гоша плечами, вставая со своей табуретки, подхватывая свою и мою тарелки и сгружая поверх стопки их грязных сотоварищей в раковине. - Ну что, идем на крышу?
Этот парень не переставал меня удивлять. Крыша. Волшебство августовской ночи. Может быть, над нашими головами упадет звезда. И этот странный паренек расскажет мне обо мне. Слишком?.. Слишком. Слишком сказочно, чтобы позволить этому быть правдой. Я глянул на часы. Такими темпами завтра я не вылезу из-под одеяла, а, если и вылезу, то весь день буду пичкаться анальгином.
- Гоша... а тебе на учебу утром не надо? - уточнил я осторожно, чтобы не валить все на собственную несостоятельность. Да, это странное чувство - за парнишкой мне хотелось идти куда угодно, не думая про такие вещи, как время, работа, дисциплина и ночной отдых. Но это пугало. Потому что так не должно быть. Почему?.. Кто его знает. Просто не должно, и все.
- Тебе на работу, да? - в который раз проигнорировал этот пришелец с Луны мой вопрос. Кажется, он немного расстроился, но не стал этого показывать, и широко улыбнулся: - Тогда в другой раз. Но я не могу тебе отдать ключи насовсем. Давай я завтра сделаю дубликат и занесу тебе после твоей работы? Во сколько ты заканчиваешь?
Я повел подбородком. Почему он не такой, каким должен быть? Не запуганный, озабоченный собственными мелкими бедами подросток. Ему так важно, что я думаю и чувствую? Мне неудобно, что кому-то это важно.
Гоша почувствовал? Увидел эти сомнения? Во всяком случае, улыбка его не исчезла, и он быстро подкорректировал предложение:
- Впрочем, ты прав. Благоразумие прежде всего... Я положу дубликат в твой почтовый ящик. Пятая квартира, да?
Я кивнул. На выходе чуть не перелетел через Маркиза, который мне молча мстил за все. Вот просто за все. А гору обуви и курток я даже не заметил.
- Доброй ночи, - неслышно прикрыл Гоша дверь за мною.
А я не мог уснуть по-человечески, и, конечно, возился на новой кровати всю ночь, сбивая простынь в неудобный комок, забылся легкой дремой лишь перед рассветом, а звук будильника отозвался в желудке изжогой. Или всему виной была яичница после шести?
История вторая. Сломанные стулья души
Я был слишком занят на работе. По сути, не то, что бы "слишком", но круговерть недели с пробками в час пик, зарядившими ливнями и начавшимся насморком и полным недосыпом да шатанием между нераспакованных коробок в придачу полностью перебила мою память. В пятницу я вспомнил про ключ, который положил себе в карман в понедельник: Гошка сдержал слово, и дубликат дожидался меня в почтовом ящике. Я не набрался смелости подняться к нему - во-первых, это растянулось бы надолго, а я дрожал перед будильником, во-вторых - я не мог избавиться от холодка по спине, когда этот ребенок был рядом. От чувства, что с ним что-то не так. Или со мной. Потому я малодушно нацарапал записку благодарности и вместе с купюрами сунул в ящик его квартиры номер десять.
В пятницу я распаковал последнюю коробку и водрузил на полку над старым креслом последнюю стопку книг. У Гоши вещи жили какой-то своей жизнью. А у меня они просто стояли рядышком. Я критически осмотрел погруженную в полумрак вечернего дождя комнату. Диван, застеленный новым белым покрывалом. "Чтобы пространство визуально увеличить", - сказала мама, когда всучила его мне. Я приходил в ужас, думая о том, как оно будет выглядеть после моего первого выходного, но все равно застелил - за неимением другого. Старое кресло, служившее, видимо, еще дедушке хозяйки. От него идет характерный запашок и, как только мама с Машкой придут в гости, мама велит от него избавиться. А пока я себе позволил негигиеничную роскошь - кажется, что время в нем течет совершенно по-иному. В нем где-то спрятали вечность.
В который раз я чихнул и обернулся в поисках салфетки или полотенца. Насморк меня прикончит. За окном лил дождь, впереди ждали суббота и воскресенье, когда мои мысли не займет ничто, кроме... хах, сломанных стульев моей души. Я сам себе удивился, сморкаясь в обрывок туалетной бумаги: мне жутко хотелось забраться на пятый этаж, постучаться в десятую квартиру, перешагнуть равнину ботинок, прошмыгнуть мимо горы курток, проигнорировать Маркиза и есть вместе с Гошей яичницу.