Бодрый, радостный женишок сидел за столом и разглядывал мои кулинарные старания. Я, как истинная хозяйка, сидела напротив, скрестив ручки, ждала похвалы, ну или по крайней мере "спасибо, дорогая".
— Тьфу! Ты сама пробывала эту гадость? Кошмар! Учись готовить! В противном случае я отлыниваю от исполнения "супружеского долга" до тех пор, пока ты не приготовишь что-нибудь съедобное! — предъявил он весьма весомый ультиматум и выбросил содержащиеся тарелки в мусорное ведро.
— Это же шантаж! — запротестовала я. — Я, между прочим, старалась! Да не умею я готовить!
— Учится никогда не поздно, тем более ты — взрослая женщина, будущая мать.
— Началось, — недовольно проворчала я.
Он жестом показал, что закрыл самое сокровенное место на ключ, а затем проглотил его.
— Подержим тебя на голодной "диете". Никакого секса.
— Да ты сам первый сдашься. Чего мне переживать-то?
Ну в самом-то деле, разве моя извращённая персона не сможет пробудить в нём сильное желание? Если будет упираться, то только первые пять минут.
Однако я переоценила свои таланты. После двух дней воздержания сама принялась проявлять активность: красивое белье, чулки, духи, эротичное поедание клубнички со сливками и прочие штучки — а ему было по фигу. Ну не совсем, конечно, по фигу, он спасался холодным душем и дрожа от холода поворачивался в постели ко мне спиной.
Он продолжал стоять неприступной крепостью и не сдавался. Он, как истинный джентльмен, сдерживал свои обещания.
Затем я почувствовала себя униженной и оскорбленной и перестала сама приставать к нему. Ещё через несколько дней стало происходить самое страшное: Антон сам начал спать без белья и шлёпал меня по рукам если я приставала. После нескольких ночей беспокойных мне пришлось всё же сдаться и приготовить ужин.
* * * *
Тошик резко изменился: он стал ко мне более внимательным, готовил чаще он, следил чтобы я тепло одевалась, запретил курить и даже сам пошёл на то, чтобы не дымить в моём присутствии, c великим скандалом скармливал мне никотиновые таблетки. Сначала я не понимала таких странных порывов с его стороны. Возможно, он чувствовал ответственность за без-пяти-минут-как-жену. Не сказать, что он раньше не проявлял интереса к моему здоровью, а теперь это переходило все границы.
На нашей свадьбе, он толковал мне, что невестам нельзя выпивать — плохая примета. Эту примету подтвердил и мой дядька, который почему-то не наезжал на меня с вопросом "Когда выйдешь на работу, бездельница?" и на все мои попытки помочь ему, отшивал, аргументируя, что прекрасно справляется без меня.
В первые дни, когда появилась утренняя тошнота, я не восприняла всю серьёзность происходящего. Я была на тот момент уверена, что со мной не могло ничего такого произойти! В постели мы предохранялись и разговоров про детей никаких не было. Антон, избегал этой темы и уверял, что у меня проблема с желудком и я ему верила. "Красные дни календаря" так и не посещали меня. Когда в моей душе зародились сомнения, я пошла к врачу, надеясь что он опровергнет мои подозрения и я свободно вздохну. Муж поплёлся со мной, несмотря на то, что я не просила составлять мне компанию.
От этой новости я потеряла сознание на несколько минут:
— Вы беременны. — сделал заключение врач.
— Ооооо! Неттттт Только не это… — и я не надолго обмякла.
— Где этот смертник?! — когда мир снова появился в глазах, я прикинула два-на-два и всё поняла. Это и есть та, уже давно мною забытая, месть мужа!
Когда я одуревшая и с сжатыми кулаками вылетела из кабинета, Антон принял защитную позу, готовясь получить по голове.
— Тебе нельзя волноваться и напрягаться, — он даже не поинтересовался тем, что мне сказал врач! Они всё знал заранее! Оказывается, я узнала о своей беременности позже всех!
— Убъююю! — и быстренько добавила, — Когда рожу.
Я отказалась с ним разговаривать и несколько дней дулась на него, втихаря пуская слезу. "Нужно чаще убираться!" — подкалывал внутренний голос после того, как перебирая ящик тумбочки, я нашла презервативы-некондицию — дело рук Антона несомненно!!! Я моральна была не готова к такой перемене в организме. Да что там, меня трясло когда представляла страшные роды, а затем пелёнки, подгузники, коляски… Короче никакой личной жизни! Доигралась!
— Лиса. — нежным голоском Антон отвлёк меня от ужасных мыслей. Я обижено отвернулась и в знак протеста продолжала молчать.
— Василиска, киска, зайка. — он сгрёб меня в объятия и стал утешать.