Вот им будет облом-то, в их споре.
Никому не дам выиграть. Пошлю всех. И пусть мальчики обломятся и за себя, и за Дэна.
Именно такие мысли меня и занимают, когда я, с ненавистью вытаптывая ступеньки своего нового пристанища, так отчетливо представляя вместо бетона под своими ногами лицо сучки-Людочки, что аж шумит в ушах, поднимаюсь в Алинкину квартиру. Вперед, конечно, не смотрю. Зачем? Я этот подъезд еще со школы дотошно знаю, даже сколько ступенек в каждом лестничном пролете…
Ох-х…
Впилиться с размаху в твердую мужскую грудь своей… своим… недоразумением едва-едва второго размера — оказывается не столько больно, сколько внезапно.
Нашла коса на камень, и все такое. Он сбегал вниз и тоже не подумал притормозить.
Я отшатываюсь от неожиданности, чуть не оступаюсь на ступеньке, и…
Крепкие, сильные руки в лучших традициях жанра ловят меня за талию.
— Фея, моя фея, не стоит так буквально падать к моим ногам, мне будет достаточно, если ты аккуратненько встанешь на коленочки, — нахально заявляет итальянец, второй раз за эти сутки прижимая меня к себе.
Ох-х…
Ох-х, как много я хочу ему сказать — этому озабоченному, что так скабрезно отзывался о моих тылах! О моих! Скромных! Тылах! О которых вообще не полагается говорить таких пошлостей!
Ух, я ему сейчас как скажу! Все скажу! И куда ему запихнуть эти свои бицепсы… Красивые, кстати. Рельефные абсолютно естественно, как…
Как у танцора, который просто живет в спортивном ритме, и подбрасывает свою партнершу в воздух над собой, и крутит её в своих руках всеми возможными способами по четыре часа из восьми ежедневных тренировочных.
Коим собственно Эрик Лусито и является...
Горбатого могила исправит — а у меня тут же перед глазами пронеслись все те поддержки и танцевальные связки, что мог проделать этот парень с девушкой. И это неожиданно прокатывается по крови горячим шумом…
Дэнчик тоже держал себя в форме — больше половины подписчиц его канала приходили посмотреть на мужика на кухне, который еще и готовит в майке с отличным видом на рельефные плечи…
Да что там, я тоже любила на него пускать слюну. Он с девятого класса был самый горячий парень в школе, которого хотели даже до того, как это одобрялось законом.
Только… Дэн был не танцор. Это было другое.
— Сеньорита?
— А?
Я понимаю, что самым безнадежным образом зависла, таращась в одну точку.
Так, долой из головы Назарова!
И чертова итальянца тоже… К черту! Сейчас только в глаза его посмотрю, и как пошлю…
Ага, сейчас. Ступор продолжается, и моя оторопь продолжается.
Он так близко! Он же не может меня не узнать!
— Ты ведь узнала меня в лифте, так, фея? — тем временем итальянец вдруг решает припомнить детали нашей первой встречи и рокового щипка и начать атаку. — Возможно, мы знакомы?
На него я смотрю долгим и испытующим взором.
Нет, ну, конечно, чего я ожидала? Что он будет помнить всякую пьяненькую танцовщицу, с которой когда-то зажигал? Шесть лет — слишком долгий срок, чтобы держать случайные интрижки в памяти. Тем более, секса не было, помнить нечего. Надо принять как факт — забыли. Бывает.
Эх. Хотелось бы, чтобы хоть один из них запомнил меня так же сильно, как их обоих запомнила я.
Честно говоря, мне становится настолько обидно, что я даже не желаю договаривать. Просто молча разворачиваюсь и шагаю к синей двери Алинкиной квартиры, которая теперь перешла в мое пользование.
Ужасно грустно ощущать себя такой дурочкой. Кто бы мне сказал, зачем я-то их помню? Еще бы не помнить — так часто мне снились. Да еще и заходя дальше, чем у нас зашло тогда.
Поди потом объясни дорогому мужу, чего это я проснулась среди ночи такая возбужденная и хочу прямо сейчас, и можно без прелюдий...
Ну и…
Ну и плевать на них на всех. И на этого чертового Змея особенно. Не узнал — так не узнал, тоже мне горе. И что бы я ему сказала, если бы узнал? А сколько скабрезных шуточек он смог бы отпустить по этому поводу? Вот то-то и оно!
Я вожусь с ключами — основной замок очень тугой и категорически не желает проворачиваться. И все это время, пытаясь не пыхтеть при проворачивании ключа, я искренне надеюсь услышать за спиной шаги убирающегося итальянца. И я их слышу. Только не удаляющимися, а наоборот.
— Ах, какая невоспитанная сеньорита, — насмешливо цокает за моим плечом, чтоб ему провалиться в свою родную Катанию, чертов Змей, — ни поздороваться, ни представиться, ни даже поблагодарить спасителя. Дай угадаю, крошка, помощи просить ты тоже не умеешь?