— Мисс Сандерс, Эбби, — мягко произнес мистер Джойс, но с той твердостью, которая заставила меня поднять на него глаза. — Твоя мать ясно дала понять, что не хочет видеть тебя в тюрьме. Вопрос с оплатой уже решен. Так что позволь мне помочь. — Я медленно кивнула, и он пододвинул ко мне стул.
— Прежде всего, — сказал он, похлопывая меня по руке, — я очень сожалею о твоей утрате. Я не буду спрашивать, как ты себя чувствуешь эмоционально. Считаю этот вопрос отвратительным, учитывая обстоятельства.
Я слегка улыбнулась.
— Спасибо.
— Но как ты физически? — продолжил он. — Тебе что-нибудь нужно? Что-нибудь болит?
— Мои ноги... Они болят.
Мистер Джойс сжал мою руку.
— Мне попросить медсестру...
— Нет, — воскликнула я, затем понизила голос. — Эта боль делает все реальным.
Он смотрел на меня своими бледно-голубыми глазами, и мне стало интересно, о чем он думает.
— Я никогда не встречал Тома, — проговорил он спустя мгновение. — Но твоя мать отзывалась о нем очень высоко.
— Да он замечательный, — я прикусила кончик языка. — Был.
Мистер Джойс открыл свой портфель и положил толстый желтый блокнот на одно бедро.
— Давай начнем с самого начала. Расскажи мне все.
Он делал подробные записи по ходу моего рассказа, давал мне салфетки для утирания слез и похлопывал по руке, когда я всхлипывала так сильно, что не могла говорить. Он задавал уместные вопросы, так мягко, как только мог, и ни разу, или мне так показалось, не осудил меня. Это все равно, что разговаривать со священником.
— Не торопись, Эбби, — мягко просил он, и не один раз. — У нас есть все время в мире.
Я дошла до конца своей истории.
— Итак, — сказала я, изнемогая от гаммы эмоций, которые, как мне казалось, ни один человек не может пережить за столь короткое время, — сколько я пробуду в тюрьме?
Мистер Джойс снова похлопал меня по руке.
— У тебя нет предыдущих судимостей. Нет истории злоупотребления алкоголем, верно?
— Нет.
— Ну, большая часть приговора будет зависеть от того, насколько сильно ты превысила допустимую норму алкоголя. Боюсь, что заключение под стражу неизбежно.
Я сглотнула.
— Что это значит?
Он прочистил горло.
— Тюрьма, потенциально. — Он поднял руку, прежде чем я успела что-то сказать. — Но сроком до двух лет возможно условное наказание. Люди склонны смотреть на такие ситуации более сострадательным взглядом. В конце концов, твой единственный брат погиб в аварии, которую ты якобы устроила.
— Я стала причиной, мистер Джойс. Я виновата. Вам не нужно ходить на цыпочках.
— Верно. Ну, они посмотрят и на то, как ты вела машину.
— Как это?
— Полиция может определить, что твои действия каким-то образом способствовали аварии. Например, если ты превысила скорость. Но должны быть какие-то вещественные доказательства твоей вины. Понимаешь?
— Кроме алкоголя, вы имеете в виду? — уточнила я. — Но каковы будут последствия? Наверняка они будут?
— Ну, я постараюсь сделать все возможное для условного наказания. Скорее всего, ты лишишься прав как минимум на два года. Возможно, потребуется обязательный индоссамент и расширенный тест. — Должно быть, он увидел мое лицо. — Это значит, что тебе придется заново сдавать экзамен по вождению.
— Меня это не волнует.
Он улыбнулся.
— Конечно, нет. Слушай, понимаю, что вся эта ситуация ужасно пугает, но я помогу тебе пройти через это. Ты не одна. — Мистер Джойс провел рукой по своим густым волосам. — Потребуется несколько месяцев, чтобы все уладить, надеюсь, не больше года. Но мы добьемся своего. — Он встал. — Могу я еще что-нибудь сделать для тебя сейчас?
— Нет. Но спасибо вам.
Мистер Джойс улыбнулся.
— Приятно было познакомиться, Эбби. Мне бы только хотелось, чтобы причины были другими.
Он протянул руку. Она была мягкой, теплой, и мне хотелось и дальше ее держать. Прижаться к его ладони, попросить, чтобы он, оберегал меня еще немного, но пришло время отпустить.
***
Доктор Патель стоял у изножья моей кровати, когда я проснулась.
— Как ты? — спросил он. — Я слышал, ты проспала несколько часов и не попросила больше морфия.
Я зевнула и потерла глаза.
— Который час?
— Двадцать минут десятого. — Когда я нахмурилась, он добавил:
— Утро воскресенья.
Мимолетная улыбка мелькнула на моих губах. Затем волна тошноты охватила мое нутро, выворачивая наизнанку, и так по кругу, по кругу. Из ниоткуда в моей голове возник голос Дайаны Росс, и все, о чем могла думать, это о том, как Том отмахивается от меня, говоря, чтобы я перестала петь эту песню. А потом все, что я могла видеть, это образы из «Маппетов», и мне хотелось смеяться и смеяться, не потому что это смешно, а потому что очень и очень грустно.
Доктор Патель посмотрел на меня.
— Эбби, я собираюсь организовать для тебя встречу с консультантом по горю в больнице как можно скорее. Чтобы поговорить.
— Хорошо.
Доктор Патель продолжал смотреть на меня, но молчал, пока не пришла медсестра с колючими волосами. Я позволила передвигать себя, пока они осматривали и изучали мои ноги, снимали повязки, проверяли швы, говорили на непонятных мне медицинских терминах.
— Все выглядит хорошо, — прокомментировал доктор Патель, когда медсестра ушла, затем он скрестил руки перед грудью. — Ты больше ничего не вспомнила об аварии?
— Нет. Все по-прежнему как в тумане.
— Возможно, это никогда не изменится. Но дай себе время.
Время. Это слово. Опять эта теория. Если я дам себе достаточно времени, все будет хорошо. Время лечит все раны. Как неправильно. Как невозможно неправильно.
Когда я снова осталась одна, то попыталась проглотить еду, которую мне оставили, пока спала. Хлеб липнул ко рту. Кофе был горьким на вкус. Йогурт невкусный. Глаза слезились, и меня тошнило после каждого кусочка.
— Слава богу, ты ешь. — Лиам вошел в палату, держа в руках самый большой букет цветов, который я когда-либо видела. Белые лилии всегда были моими любимыми. Он поставил их на стол и обнял меня. — Как ты?
— Устала от людей, задающих мне этот вопрос, — огрызнулась я, а потом пробормотала: — Извини.
— Все в порядке. Я принес тебе несколько журналов. Тебе будет чем заняться.
Он поцеловал мой лоб, и я хотела обвить его шею руками, попросить унести меня, отвезти в безопасное место. Но потом я посмотрела на Лиама, и все, что смогла представить, это моменты, которые мы разделили с Томом. Игра в дартс или бильярд в пабе, их легкое подшучивание над моими музыкальными предпочтениями или обсуждение лучших футбольных команд. Не раз говорила, что это им следовало бы встречаться друг с другом, и была так счастлива, что нашла человека, который любит моего брата почти так же сильно, как я.