Он пожал плечами.
— Твои шкафы были пусты. — Я заметила намек на румянец, ползущий по его шее. — А на костылях много не поднимешь.
— Спасибо, Нэйт. Сколько я тебе должна?
— Не глупи.
Я огляделась. Он убрал посуду и сложил мою почту в аккуратную стопку; теперь он занимался тем, что складывал вымытые яблоки в миску.
— Ты что, на самом деле Мэри Поппинс?
Нэйт откинул голову назад и рассмеялся.
— Ты спала, и после того, как узнал из твоего журнала о том, как правильно одеваться на работу, и о других приемах, я решил помочь тебе с организацией. — Он поднял с пола пластиковые пакеты. — Хочешь чашечку чая? О, и еще я купил несколько больших пакетов и веревку, так что ты можешь повязать один из них вокруг ноги, когда будешь принимать душ. Так вода не сможет...
— Нэйт?
Он глубоко вздохнул и поднял руки.
— Ты собираешься сказать, чтобы я перестал суетиться? Что я не могу все исправить?
— Похоже, кто-то меня уже опередил.
Он улыбнулся и потер затылок.
— Когда бабушка умерла, я остался с дедушкой на неделю. Помогал ему по дому, делал покупки. Купил ему «Хобнобс». — Я улыбнулась в ответ, и он продолжил. — Однажды вечером он погладил меня по спине и сказал, как мне благодарен, но суета вокруг него — не единственный способ помочь почувствовать себя лучше. — Он посмотрел в сторону. — Думаю, сейчас то же самое.
Некоторое время мы ничего не говорили, просто стояли на кухне, пока чайник не выключился, и боль не начала ползти по моим ногам. Я не стояла на ногах так долго уже неделю.
— Что ты собираешься делать с работой? — спросил Нэйт, когда я опустилась на диван.
— Я вчера разговаривала со Стью. — Я поморщилась, приподняв ногу на подушку, чтобы немного уменьшить давление. — Владелец «Чайного клуба», — добавила я, когда Нэйт покачал головой. Я все время забывала, что мы знакомы всего несколько дней. — Он хочет, отпустить меня в отпуск, но я сказала, что приступлю в понедельник.
— Что? Ты с ума сошла?
— Мне нужно быть чем-то занятой, — я смотрю в сторону.
— Но ты не думаешь...
— Жизнь будет продолжаться в обычном режиме, хочу я этого или нет. Мне лучше начать привыкать.
Он указал на мою ногу.
— Но как ты справишься с этой штукой?
— Полагаю, это один из тех случаев, когда жизнь над работой имеет свои преимущества. И Стью согласился, что я буду только обслуживать бар. Он сказал, что остальное сделает сам. — Я махнула рукой. — Все будет хорошо.
— Боже, какая ты упрямая.
— Ага, Том всегда говорит... — я прочищаю горло. — Спасибо за помощь.
— Эбби, — Нэйт засунул руки в карманы, — ты будешь в порядке на завтрашних похоронах?
— Я не пойду.
Он подошел и сел напротив меня на журнальный столик.
— Но ты должна. Это поможет с прощанием и...
— При всем уважении, Нэйт, мне сейчас плевать на прощание.
— Ты говоришь это сейчас, но в будущем...
— В будущем Том все равно будет мертв, так какая разница? В любом случае я не могу пойти.
— Почему? — Когда я не ответила, он осторожно положил указательный палец мне под подбородок и повернул мое лицо к себе. — Ты беспокоишься, что скажут люди? Так?
— Нет. — Я смахнула слезы. — Мама позвонила в больницу и сказала, что я не должна приходить. Она не хочет, чтобы я там была.
— Господи. — Нэйт присвистнул, вставая и расхаживая по гостиной. — Где будет служба?
— Я не уверена. Мама не сказала.
— Какой у нее номер?
— Нэйт, я...
— Не волнуйся. Я не собираюсь устраивать ей скандал. Просто позволь мне позвонить ей и узнать, где и когда, хорошо? Потом решишь, хочешь ли ты пойти.
— Я же сказала, мне там не будут рады.
— Я отвезу тебя. Мы приедем позже и останемся сзади. Никто не знает мою машину. Ты можешь пойти в стиле Одри Хепберн. Большая шляпа и очки. — Он сделал паузу, когда я не улыбнулась. — Том — твой брат. Ты должна пойти.
— Почему ты делаешь это для меня? Почему ты так добр?
Он подошел, опустился на колени и взял меня за руки.
— Как я уже сказал, это помощь и мне тоже. Позволь мне сделать это, хорошо?
— Я не могу дать тебе ничего взамен.
Нэйт сжал мои руки.
— Я и не жду от тебя этого.
— Хорошо, — шепчу я, — Хорошо.
Он взял телефон, и я дала ему номер мамы. Слушала, как он выражал свои соболезнования, говорил, что учился с Томом в университете, и просил сообщить ему подробности похорон, потому что хотел бы отдать дань уважения. Голос Нэйта звучал мягко и деликатно, и я закрыла глаза, слушая его.
— Завтра в десять тридцать, — сказал он после звонка. — Я заеду за тобой в четверть одиннадцатого.
***
Я планировала пойти на похороны, правда, планировала. Мне удалось встать рано, завязать пакет вокруг ноги, принять душ, постоять достаточно долго, чтобы нанести макияж в попытке замаскировать порезы и синяки, натянуть черное платье и найти самые большие и темные очки, которые у меня были. Но когда я открыла свой гардероб и наконец нашла свою большую синюю соломенную шляпу с белым ободком, то уселась на кровать, совершенно неподвижно, не в силах пошевелиться.
Я прижала шляпу к груди, как будто это могло оживить воспоминания. Том подарил мне эту шляпу на Рождество три года назад. Он завернул ее в папиросную бумагу и самую большую коробку, которую смог найти.
— Летняя шляпа? — удивленно спросила брата, вытаскивая ее из слоев и слоев яркой розово-фиолетовой бумаги. — Вау, спасибо, Томми. — Я поднял брови к небу. — Какой практичный подарок для этого времени года.
Том рассмеялся.
— Перестань язвить, неблагодарная маленькая дрянь. Это подсознательное послание.
— Что? Напоминание, что мне придется мерзнуть следующие несколько месяцев?
— Ты такая пессимистка, Шебби. — Он нахлобучил шляпу мне на голову. — Помнишь, ты говорила, что тебе плевать на дождь, потому что всегда будет солнце?
— Да. — С тех пор мой вечный оптимизм получил такой удар, что укрылся в своем панцире, как черепаха, ожидая, что его будут бить по носу каждый раз, когда он осмелится вылезти.
— Ну вот. — Том скрестил руки и откинулся на спинку дивана. — Это напоминание. Что бы ни случилось, весна и лето всегда придут. Все всегда будет становиться лучше.
От воспоминаний о том разговоре у меня сначала перехватило дыхание, а потом сердце пронзила боль. Я снова легла на кровать, не заботясь, что мое платье помялось и тушь потекла черными размазанными реками по щекам.