Я представила себе глубокое голубое небо над головой и отпустила эти мысли, одну за другой, как будто они воздушные шары, наполненные гелием, плыли вверх, все дальше и дальше, пока не исчезли, оставив мой разум пустым и спокойным...
И пока я лежала там, в полусонном состоянии покоя, должно быть, именно тихое гудение других беговых дорожек и полное отсутствие болтовни в моей голове послужили толчком к прозрению.
Я, наконец, отдалась во власть осознанию, которое взывало ко мне, сначала тихо, потом все громче и громче, пока его стало невозможно игнорировать.
И наконец я признала, что устала. Измучена. Измотана. Мой постоянный садизм — родственный самобичеванию, на самом деле — что я совершала над своим разумом и телом — это уже слишком, слишком много. И ради чего? Для кого?
Лежа на гимнастическом мате, вытянувшись настолько, насколько позволяли мои конечности, я решила, что так больше не будет. Это должно прекратиться. Хватит.
Казалось, что вновь обретенная энергия снова прилила к моим рукам и ногам, прошла через мои изможденные мышцы, по спине и груди. Я задыхалась, когда наконец открыла глаза, чувствуя себя бодрее, чем за последние недели. Месяцы. Возможно, даже годы.
Я вскочила и побежала в сторону раздевалки, помахав Джейку. Затем схватила свою экипировку, вышла из спортзала и направилась в кафе «Стимрум», расположенное по соседству. Подойдя к стойке, поняла, что никогда не заходила сюда раньше. Я всегда игнорировала восхитительный аромат свежеиспеченных булочек, кексов и пирожных, предпочитая морковные палочки с «сытном хумусом», несмотря на ненависть к нуту.
— Что будешь, милая? — Официант улыбнулся мне. Он превосходил меня по ширине как минимум вдвое, а обхват его живота растягивал буквы черной футболки «Сохраняй спокойствие — я бариста».
Я посмотрела на меню на доске. Если бы здесь подавали коктейли, я возможно попросила бы джин с тоником.
— Капучино, пожалуйста. И можно со взбитыми сливками сверху?
Он улыбнулся.
— Конечно. Один капучино со взбитыми сливками.
Когда он отвернулся, и прежде чем я успела передумать, снова указала на доску.
— У вас еще остался сладкий ирисовый пудинг?
— Конечно. — Он похлопал себя по животу. — Он великолепен. Как и шоколадный пирог.
— В таком случае, — я стащила с себя куртку, — возьму немного того и другого.
Я села и достала свой телефон, скользя пальцами по контактам.
— Это я, — произнесла, как только он взял трубку. — Мне нужно тебя увидеть.
Глава 36
Сейчас
Нэйт
— Нэнси, это просто великолепно, — Я положил кисточку и оглядел столовую. — Не могу поверить, какой гладкий потолок. Ты проделала блестящую работу.
Нэнси улыбнулась мне. Ее джинсы пестрели капельками краски, пятна на руках уже потрескались и высохли.
— Я бы не справилась без тебя, — заявила она. — Еще раз спасибо, что достал для меня шлифовальную машинку. Я бы все еще возилась, если бы не ты. И смотри, — она развела руками, — все готово. И это потрясающе.
Она права. Лепной потолок теперь стал гладким, как зеркало, и мы покрасили комнату в бледно-серый цвет, который я втайне ставил под сомнение. К счастью, я не поделился своими сомнениями с Нэнси, иначе она могла бы заставить меня съесть мои слова вместе с остатками краски.
Хотя я изначально вызвался помочь с потолком, в итоге мы разобрали, отшлифовали и покрасили его, сломали стену и сорвали еще один ковер. Если подумать, то в последнее время я, наверное, проводил с Нэнси больше времени, чем с Эбби. И, учитывая количество проектов, которые Нэнси все еще хотела, чтобы мы сделали, это вряд ли изменится. Я не возражал. Мне нравилось чувствовать себя полезным. И, если быть до конца честным, мне нравилось, как Нэнси безобидно флиртует со мной.
Эбби, похоже, тоже не возражала против моих занятий в соседнем доме. У нее имелись свои планы. Однажды вечером, читая газету после ужина и разглядывая фотографии нового «Мустанга» — я всегда питал слабость к «Американским леди» — Эбби сказала что-то про меня, бег и грязь. По крайней мере, мне показалось, что она сказала именно это. Я опустил свою газету.
— На что ты хочешь записаться?
— Забег по грязи.
— Забег по грязи? Смею предположить, что там придется бегать? — Я усмехнулся.
— Ага. Забег называется «Грязная дюжина». Это двенадцать километров через...
— Двенадцать километров?
Улыбка Эбби вышла натянутой.
— Да. Двенадцать. По грязи, через препятствия и все такое. Это должно быть весело...
— Серьезно? — Я поднял брови. — Ты же знаешь, я не бегал уже много лет.
— Ты мог бы потренироваться. Это только в августе.
Я нахмурился.
— Это ведь не помешает нашей поездке? Ты проверила? — Честно говоря, когда я рассказал Эбби о Европе, ее реакция оказалась настолько вялой, что мне стало интересно, не говорил ли я на швейцарско-немецком. Или может быть, я описал поездку как путешествие в нудистскую колонию для пожилых людей. Похоже, моя жена нуждалась в прометеевских усилиях, чтобы быть впечатленной. Сара, с другой стороны, воскликнула: «Отпад!», что, как я понял, означало «хорошо», а затем бросилась писать Клэр.
Эбби смотрела на меня.
— Конечно, я проверила, и нет, ничего страшного не случится. А тебе, возможно, даже понравится бег по грязи. Мне записать тебя на него или нет?
— Э-э-э... нет. — Я засмеялся. — В любом случае, спасибо. Я буду заниматься волейболом. Но ты дерзай. — Я увидел, как она колеблется, крутит обручальное кольцо на пальце. — Что такое?
Она снова улыбнулась.
— Ну... Мы с Лиамом болтали раньше. До того как ты вернулся домой.
— Подожди секунду. — Я сел прямо и протянул руки, ладонями к Эбби, в том, что, как надеялся, напоминало действие дневной мыльной оперы. — Ты хочешь сказать, что у вас с ним был..., — глаза Эбби слегка расширились, — «разговор»? — Я рассмеялся, и через секунду или две она присоединилась.
— Да. В саду. Мы говорили о петуниях Барбары.
Я прикрыл глаза одной рукой.
— Боже милостивый, только не о петуниях? — Мне показалось это забавным, даже если губы Эбби едва изогнулись в улыбке. — Так Нэнси готова к этому грязному безумию? Она об этом не говорила.
— Мы только это обсудили. Лиам так не думает. Это не ее конек, понимаешь?
— Абсолютно. Она здравомыслящая. Как я.
— Но Лиам уже пару раз бегал по грязи, и я готова поспорить, что на препятствиях он как чертов Человек-паук. Так что мне нужно больше тренироваться. И знаю, что тебе не нравится, когда я бегаю одна.