— На этой неделе ни одного, — глядя на сцену, подруга попивает свой неоновый коктейль. Я же опасливо делаю глоток разбавленной диетической Колы. — Даже после праздников народу по-прежнему много, так что всем нам пришлось взять дополнительные часы, — кивнув в сторону музыкантов, Лулу добавляет: — У меня такое чувство, будто промежность этого парня готова визуально меня изнасиловать, но сама группа… Они не так уж и плохи.
Посмотрев туда же, куда и она, я вижу, как вокалист встал в свет единственного прожектора на сцене. Кислотного цвета потертые джинсы облегают парня так плотно, что мне видно каждую выпуклость. Если он проведет в этих штанах еще пару часов, то, я уверена, может распрощаться со своим потенциальным отцовством уже сегодня. Доиграв «Pour some sugar on me» группы Def Leppard, группа переходит к каверу Great White «Rock Me» — из-за старшего брата Томаса, фанатеющего от глэм-метала, я разбираюсь в этой музыке, — и несколько смелых (или пьяных) женщин направляются к краю сцены, пританцовывая под начальные блюзовые аккорды.
Точно. Почему бы и нет? Я тоже начинаю покачиваться, сидя на стуле, захваченная игрой гитариста и его сводящими с ума нотами. Сосредоточившись, он низко опустил голову. «Гуляка Спрингстин» может быть дрянной кавер-группой — у большинства из них болтается серьга в ухе, а разряжены они в одежду с животным принтом, — но Лулу права: они не так уж и плохи. Навести лоска — и они вполне смогут играть в клубе побольше этого или даже в каком-нибудь крохотном музыкальном театре в стиле восьмидесятых.
Вокалист отходит в сторону, в круг света выходит гитарист и начинает свое традиционное соло. Женщины у сцены реагируют до странного бурно… а его манера держать гитару, как пальцы бегают по грифу и как его волосы падают на лоб, — все это кажется мне смутно знакомым.
Ну ничего себе…
Парень приподнимает подбородок, и, даже не видя в этом полумраке его глаз и половину лица, я его узнаю.
— Это он, — показывая на него, говорю я. Сев ровнее, вытаскиваю телефон. Поскольку я все еще на обезболивающих, то своим глазам доверяю не полностью. Приблизив картинку, делаю размытое фото.
— Кто?
Я таращусь на экран и узнаю резко очерченную челюсть и пухлые губы.
— Келвин. Парень из метро.
— Да ладно! — она наклоняется и прищуривается, — Это он? — Лулу на несколько секунд замолкает и внимательно его оглядывает — видя именно то, что и я почти каждый день в течение полугода. — Черт. Ну ладно, — она поворачивается ко мне и приподнимает брови. — А он ого-го.
— Я же говорила! — мы обе снова смотрим на него. Он играет в верхней части грифа, извлекая из гитары визжащие звуки, и в отличие от своей отрешенной позы на станции, сейчас Келвин играет на публику. — Что он здесь делает? — а что, если он меня заметит? — Боже, наверное, решит, что я слежу за ним?
— Да ну, откуда тебе было знать, что он гитарист в «Ѓуляке Спрингстин»? Ты даже не состоишь в их фан-клубе, — потом с хохотом Лулу добавляет: — Можно подумать, у них вообще есть фан-клуб.
Она, конечно, права, но даже сейчас, когда всего лишь не могу оторвать от него взгляд, я чувствую себя сталкером. Я в подробностях знаю его график — плюс ко всему видела его сегодняшним утром, — а сейчас знаю и того больше. Так вот, значит, чем он занимается, когда не играет на улице? Боже правый. Может, поэтому с таким блеском играет на станции? Ему приходится почти физически вытеснить эту музыку из своей головы.
Песня заканчивается, вокалист возвращает микрофон на стойку, а потом, пробормотав, что у них перерыв, подносит к губам бутылку пива Rolling Rock и показательно опустошает ее.
Прежде чем понимаю, что творю, я вскакиваю со своего места. Народ возвращается за столики и в бар за выпивкой, а свет в зале становится достаточно ярким, чтобы заметить, как Келвин сначала исчез за кулисами, а спустя минуту появился в противоположном конце бара.
В то время как остальные члены группы одеты в жуткой стилистике 80-х, на Келвине черная футболка, спереди небрежно заправленная в темно-синие джинсы. На нем все те же черные ботинки, а левая нога стоит на перекладине внизу барной стойки. Бармен приносит ему темное пиво, и Келвин берет стакан, не переставая смотреть прямо перед собой.