Выбрать главу

— Пускаешь пыль в глаза, да?

Келвин весело смеется.

— А то.

Сдав верхнюю одежду, мы направляемся к широкому балкону, откуда открывается вид на сцену и фан-зону. Выше расположен еще один этаж со стальными перилами, баром, туалетами и несколькими группками диванов.

— Мы будем только смотреть? — спрашиваю я, оглядывая подвешенный к потолку гигантский диско-шар. — Или ты сегодня играешь?

— Выйду на несколько песен, да. Это мини-фестиваль. В нем участвует одна из групп, с которой я играю, — расплатившись за напитки и протянув мне бокал, Келвин ведет нас к VIP-зоне, огороженной шнуром. — На этот раз ни на ком не будет обтягивающих штанов или серег, обещаю.

Засмеявшись, я наклоняюсь через перила. Зал начинает наполняться людьми. Те, кому уже посчастливилось войти, толпятся возле сцены.

— Вы неплохо играли, кстати. Несмотря на жуткий прикид. Особенно отличился вокалист: он прям душитель собственной промежности. Со сколькими группами ты играешь?

— Всегда по-разному, — отвечает Келвин. — На данный момент с четырьмя. Забавно, но душители промежности преуспевали. Несколько недель назад я пришел к ним вместо постоянного гитариста, когда тот повредил спину, делая какой-то замороченный прыжок, — Келвин делает глоток из своего бокала, из-за чего в нем перемешиваются льдинки и ломтики лайма. — Но оплата хорошая, поэтому я не задавал слишком много вопросов.

— А у тебя есть любимая группа?

— Я просто хочу заниматься музыкой, — когда он смотрит на меня, в его взгляде нет ничего, кроме чистейшей искренности. — Именно об этом я всегда и мечтал, — от интонации, которой Келвин это говорит, у меня в груди что-то болезненно отзывается. Особенно если вспомнить, что мой ноутбук потихоньку ржавеет под стопкой меню на вынос и рекламных листовок. Я засунула свой диплом в условную коробку под кровать. Музыка — это страсть Келвина, и он нашел возможность заниматься ею, несмотря ни на что. Я же всегда была одержима словами — но почему не могу написать ни одного?

— Так чем именно ты занимаешься в театре? — мягко толкнув меня плечом, спрашивает Келвин. — Помимо продаж футболок и поиска талантов.

Я ставлю бокал на металлический столик рядом с кем-то вырезанной аббревиатурой PLUR [чистота, любовь, единение, уважение — прим. перев.].

— В общем-то, я кто-то вроде старшего помощника младшего дворника. Делаю фото за кулисами и работаю на подхвате у главного входа.

Келвин подносит бокал ко рту и улыбается.

— Очень круто.

Интересно, как хорошо он умеет врать. Келвин, со всем своим талантом и страстью к музыке, при этом живущий в стране нелегально в надежде получить работу, говорит мне, двадцатипятилетней продавщице футболок, что у меня очень крутая работа. Мне становится еще более стыдно.

— Я не планирую заниматься этим постоянно, — тихо говорю я. — Просто временная работа.

Келвин открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут в зале свет выключается, а на сцене загорается.

Первой выступает команда, играющая электронную танцевальную музыку. На сцене стоят три диджея, перед каждым ноутбук и различные микшеры, на голове у всех троих огромные наушники. При первых же битах фанаты ликуют. И хотя я не особенно знакома с таким стилем, мне очень нравится. Живые выступления всегда заводят, а коллективная энергия людей, собравшихся по одному и тому же поводу, пьянит. Прорезая мелодию, ритм сначала ускоряется, а потом почти исчезает; толпа похожа на рябь на воде.

Повернувшись к Келвину, я вижу, что он закрыл глаза, а тело движется в такт; вместе с остальными он погрузился в музыку. Я тоже закрываю глаза и, не сдерживаясь больше, пританцовываю. Басы настолько громкие, что кажется, будто у меня в груди грохочет огромных размеров сердце. К тому моменту, когда последняя песня заканчивается, и в зале снова включается свет, я запыхалась и раскраснелась.

— Они замечательные, — говорю я и допиваю свой напиток. — Кстати, ты не похож на того, кому может нравиться электронная музыка.

— Суть этой музыки в том, что если просто стоять и слушать, то по достоинству ее никогда не оценить. Нужно быть частью этого — частью толпы. Думаю, именно поэтому мне так нравится подобная музыка, — бросив взгляд на часы, Келвин добавляет: — Слушай, мне пора на сцену. Ты здесь одна справишься?

— Конечно.

— Мы сыграем три песни, так что если тебе захочется подойти за кулисы, я могу там тебя встретить.

Улыбнувшись, я киваю.

Я действительно сейчас здесь? На свидании с Келвином?

У меня почти кружится голова. Мы договариваемся пожениться.