Келвин неловко смеется.
— Да уж, это было бы… плохо.
И в том же духе примерно полчаса кряду мы обсуждаем, что ели вчера и как не знали, во что одеться сегодня. Нам обоим почти удается расслабиться лишь в тот момент, когда Келвин говорит, что чуть было не принес с собой гитару.
— Гитара казалась странным образом уместной, — замечает он. — Но потом я забеспокоился, что она причинит хлопоты или все сочтут этот поступок нелепым.
— Я была бы не против.
Это чистая правда. Его музыка волшебным образом расслабляет мои натянутые нервы; мне уже заранее не хватает его игры в метро.
В то время как мы оба привыкаем к безумной новости под названием «Черт побери, мы сейчас поженимся», Лулу и Марк непринужденно болтают в сторонке. Проблем с общением у них явно нет. Марк — как и большинство людей — совершенно очарован Лулу, но каждый раз, когда она фыркает или громко хохочет от его шуток, мне становится все тревожнее и тревожнее.
Начиная с этого момента — и чтобы не случилось потом, — я объединяю свою жизнь с Келвином.
Наконец объявляют номер нашего талончика. У стойки я наблюдаю, как Келвин подписывает последний из документов. Вместе с нашими свидетелями мы ставим подписи, но из-за гипса моя получается неразборчивой. После еще одного недолгого ожидания настает минута Икс. Нью-Йоркское бюро регистрации браков работает как часы.
Нас ведут в небольшую комнату с персикового цвета стенами и пастельных оттенков акварелями на них. Сочетать браком нас будет приветливая женщина с темными волосами и ярким румянцем. Никаких свадебных маршей не звучит; она говорит нам встать друг напротив друга, в то время как остальные могут стоять или сидеть где им вздумается. Келвин берет обе мои руки в свои.
— Келвин и Холлэнд, — начинает женщина, — сегодня наступил один из самых замечательных моментов в вашей жизни. Сегодня вы празднуете ценность красоты любви и готовитесь связать себя узами брака.
Я перевожу взгляд на лицо Келвина — в уголках глаз появились морщинки, а его веселое настроение почти похоже на радость. Кусаю губы, чтобы сдержать улыбку, но безуспешно.
— Келвин, — обращается к нему служащая бюро, — согласен ли ты взять в жены Холлэнд Лину Баккер?
Сначала его голос звучит хрипло, но потом он откашливается.
— Да.
Мне нравится звучание этого слова с его акцентом.
Женщина поворачивается ко мне, и Келвин мягко сжимает мои руки.
— Холлэнд, согласна ли ты взять в мужья Келвина Эйдана Маклафлина?
Я киваю. Дышать становится трудно, и впервые с начала этой церемонии мне жаль, что рядом нет ни Джеффа с Робертом, ни остальных родных.
— Да.
Мы обещаем любить, уважать, заботиться и поддерживать друг друга — позабыв обо всех других.
Обещаем быть друг с другом в болезни и здравии, в богатстве и бедности.
Внутри все сжимается, когда Келвин осторожно скрещивает мои и свои пальцы, освобождая нас обоих от необходимости следовать этим клятвам.
Дрожащей рукой я беру кольцо и надеваю его ему на палец, после чего Келвин делает то же самое. Кольца выглядят такими безупречными и невинными, они так гордо сияют на наших пальцах. Мой внутренний голос нервно хихикает, ведь у меня явно не хватит духу сказать этим прекрасным кольцам, что они всего лишь реквизит.
Церемония бракосочетания заканчивается вспышкой камеры, и нас объявляют мужем и женой.
— Келвин, можешь поцеловать свою невесту.
Не сумев сдержаться, я недоверчиво смотрю по сторонам. Мне и в голову не приходило, что нам придется целоваться.
Заметив мои вытаращенные глаза, Келвин со смешком говорит:
— Не волнуйся, я все сделаю как надо.
Все имеющиеся силы у меня уходят на то, чтобы оставаться в вертикальном положении.
— Я… тебе верю.
На его губах играет дерзкая ухмылка.
— Если это не по-настоящему, то пусть хотя бы выглядит красиво, — положив руку мне на затылок, он погружает пальцы в мои волосы. — Иди сюда, — шепчет Келвин и облизывает нижнюю губу. А потом, когда он наклоняется, мне приходится запрокинуть голову, чтобы увидеть его. Глаза Келвина закрыты, дыхание ровное, и на какое-то мгновение возникает заминка, словно нам обоим в голову приходит одна и та же мысль: «Сейчас все действительно свершится».
Я кладу руку ему на грудь, и ее твердость поощряет меня сократить крохотное расстояние между нами. Прикосновение его теплых губ мягче, чем я себе представляла, и сквозь мое тело проносится волна легких вспышек, эффект от которой по ощущениям схож с действием кофеина. Это просто идеальный поцелуй — не слишком мокрый и не чересчур нежный, и я успеваю досчитать до двух, прежде чем Келвин отстраняется и прижимается своим лбом к моему. И только я подумала, что он меня снова поцелует — хотя, конечно, вряд ли, — как Келвин еле слышно шепчет: